В День матери я осознала, что я – мама навсегда, хоть и не держала свою малышку на руках, не смогла покормить её грудью, не слышала её плача и не почувствовала тепла её тела своими руками. Я поняла, что хочу поделиться своей историей, хочу говорить о нашей дочери, ведь она была в нашей жизни, несмотря на то, что все вокруг делают вид, будто её не было, не спрашивают, не говорят о ней. Я их понимаю – они боятся сделать нам больно, но куда же ещё больнее?

Ощущение легкости

Пятница, 8 ноября 2019, срок 38 недель. В этот день я была записана на приём к врачу на 12:15. Проснулась и почувствовала какое-то облегчение, легко встала с кровати – не было распирающего чувства изнутри. Приём прошёл как обычно. Я рассказала врачу о своих ощущениях, на что услышала, что скорее всего опустился живот, всё в норме. Меня поругали за вес – за две недели прибавка оказалась 5 килограммов. Померили животик, давление, вес, но не послушали сердцебиение, просто пощупали живот – мягкий, шевеления есть.

Приехав домой, я легла отдохнуть. После пробуждения я не чувствовала шевелений, подумала, что малышка спит. Я решила её разбудить: съела пару ложек мёда, выпила чашку кофе, включила музыку погромче, сделала легкий массаж. Гладя живот, я ещё подумала, что он твёрдый, будто мёртвый, но сразу же отодвинула эти мысли. А шевелений всё не было. Я позвонила мужу на работу. У него были дела, и домой он вернулся около 9 часов вечера. За всё это время я так и не почувствовала шевелений. Муж решил поговорить с доченькой, раньше она всегда реагировала на его голос и прикосновения. Но и тут – ничего.

Муж сказал писать гинекологу, и она сказала срочно вызывать скорую. Мы начали быстро собирать вещи в пакеты. Врачи приехали через 40 минут, померили мне давление и решили везти в роддом. Я спросила их про сердцебиение, мне ответили, что в роддоме послушают и сделают УЗИ. Я ещё удивилась, что его можно сделать ночью. Мы поехали в роддом на другом конце города. Я лежала и думала о том, что сейчас сделают УЗИ, всё будет нормально, и мы вернёмся домой.

В роддом мы приехали около 10 вечера. Мне сказали переодеться в халат и взять пелёнку, подумав, что у меня схватки. Я объяснила, что не чувствую шевелений. Тогда меня повели в другой кабинет, чтобы посмотреть на УЗИ, муж остался ждать в приёмной. Я легла на кушетку. Прошло какое-то время, и я поняла, что врач не может найти сердцебиения. Я смотрела ей в глаза в надежде услышать, что всё хорошо. Помню её испуганный и полный сочувствия взгляд. Она позвала другого врача, мужчину. Он так же водил датчиком по животу, но не мог понять, как лежит ребёнок, пришлось мне объяснять, где ножки, где спина, где головка. Я ещё удивилась, как на аппарате УЗИ можно не понять положения ребёнка. Бред. Что за врач такой? Меня спросили, считала ли я шевеления. Я сказала, что нет, потому что я их и так всегда чувствовала.

“Мне показали мою обменную карту, а там было написано, что с 28 недели роженица должна считать шевеления и записывать их. Я молча прочитала это и опустила руки. Что я теперь могу сделать? Мне никто не говорил, что нужно постоянно считать толчки, я просто их регулярно чувствовала.

Врач убрал датчик и начал говорить, что такое случается, от этого никто не застрахован. Мне что-то еще говорили, но я ничего не слышала. Я попросила позвать мужа. Мне принесли воды. В стакане оказался чей-то волос. Я настолько брезгливая, что никогда в жизни не выпила бы такое, но тут мой мозг отключился, и я выпила пару глотков. Пришел муж, ему повторили то, что сказали мне. Я переспросила, точно ли это. Врач ответил, что утром приедет специалист по УЗИ и на хорошем аппарате посмотрит еще раз, чтобы не было ошибки. Больше я ничего не помню.

Мы попросили оставить нас вдвоём, сидели, обнявшись, и плакали. Мы не могли поверить в это. Казалось, что это происходит не с нами. Я стала уговаривать себя, что врачи могут ошибаться, что мне кажется, что я чувствую шевеления. Нас попросили заполнить какие-то бумаги. Я всегда читаю, что подписываю, но тут было много листов, и я запомнила только один, на котором не было никаких отметок, кроме фраз о замершей беременности и отсутствии сердцебиения.

Меня очень разозлила медсестра, бравшая у меня анализы, хотелось накричать на нее. Мне предложили вколоть успокоительное. Я долго отказывалась, боясь, что это может как-то повлиять на ребёнка, но в итоге согласилась. Попросила успокоительное и для мужа, я очень переживала за него, видя его состояние. Через некоторое время вернулся врач, смотревший меня на УЗИ, и спросил, чем он может помочь. Я спросила, будут ли мне делать кесарево, он ответил отрицательно — никому не нужен рубец на матке. Он ещё раз повторил, что такие сбои случаются, пообещал сделать всё от него зависящее и ушёл.

Вера в лучшее

Меня перевели в отделение гинекологии. Там было тихо. Мужу сказали, что тут не принято находиться мужчинам, другие женщины могут не понять, поэтому ему лучше не выходить из палаты. Муж уснул после успокоительного, на меня же оно не подействовало. Я лежала и думала о том, что врачи ошиблись, что с малышкой нашей всё хорошо. Меня крепко-крепко во сне обнимал муж.

В половине четвёртого ночи я начала чувствовать схватки. Внутри вспыхнула надежда, что раз началась родовая деятельность, то всё хорошо, и наша малышка родится сегодня. Я начала засекать время. Схватки были каждые 10 минут, потом – каждые 8 минут. Я не знала точно, схватки ли это, я только читала о них и предполагала, что это они. Я решила выйти в коридор, чтобы найти врача. Пока ждала его, в коридоре разговорилась с медсестрой. Она спросила про мой возраст и сказала, что у неё дочь моя сверстница, а потом грустно посмотрела мне в глаза и замолчала. Я решила вернуться в палату к мужу. Через некоторое время врач позвала меня на осмотр. Я спросила у неё, может ли начаться родовая деятельность при отсутствии сердцебиения. Я надеялась услышать, что, конечно, нет, только с сердцебиением. Но врач ответила: «Конечно, солнышко, начинается и без сердцебиения. Матка начала раскрываться, надо ждать утра».

“Я начала допускать мысль о том, что во мне именно мёртвый ребёнок. Меня охватила паника, ведь прежде я не сталкивалась со смертью так близко: мои родители, бабушки и дедушки живы, и я всегда боялась, что могу кого-то из них потерять. Мне всегда казалось страшным расставаться с близкими.

Одновременно с этим я продолжала думать о том, что если на первом УЗИ не могли понять, как лежит ребенок, возможно, они просто не заметили сердечко. Вся надежда была на повторное УЗИ. Доктор спросил меня, когда я перестала чувствовать шевеления. «Вчера в час дня». Он долго смотрел, что-то измерял, я видела грусть в его глазах. Я заметила обручальное кольцо на его пальце и думала о том, что у него есть жена и, скорее всего, дети, и он наверняка знает радость родительства, а я не узнаю. Спустя несколько минут он просто произнёс: «Соболезную». В этот момент у меня всё внутри оборвалось. Я просто села и заплакала. Все надежды и вера в то, что я услышу плач нашей детки, рухнули.

Я не знала, как сказать мужу, что всё плохо, что это наша реальность. Я вышла в коридор и просто сидела и плакала в пелёнку. Меня привели к мужу всю в слезах. Я никогда в жизни не плакала навзрыд, так громко. Мне было всё равно, что подумают. Муж обнял меня и тоже заплакал, не скрывая эмоций.

Мы так ждали нашу девочку, так хотели с ней поскорее увидеться! Я помню, как сообщила мужу о беременности, как мы были счастливы. Мы вместе ходили на скрининги, и Ярославка нам всегда махала ручкой, а врачи умилялись тому, какой у нас приветливый ребенок. Мы общались с ней, играли, муж рассказывал истории, а дочь пинала его ножками, когда он прикладывал ухо к животу. Мы собирали кроватку, долго выбирали бортики, подбирали цвета. Помню, как я долго думала, какие же подгузники взять нашей маленькой, купила первую пачку и пришла домой. Муж обнял эту пачку и прослезился от счастья. Мы купили всё необходимое для малышки, детская была полностью готова. Мы радовались, что осталось чуть-чуть до встречи, называли иногда друг друга папуля и мамуля. Мы были счастливы. До этого момента…

Спустя время к нам пришла акушер-гинеколог, которую назначили на мои роды. Мы задавали ей много вопросов, но первый был – смогу ли я иметь детей в дальнейшем. Врач сказала, что да, с тремя восклицательными знаками, и спросила, почему у нас вообще возник такой вопрос. Я объяснила, что врач, смотревший меня ночью на УЗИ, сказал, что это сбой, возможно генетический. Она ответила, что ещё не видела результатов УЗИ, но уверена на 99%, что ребёночек просто пережал пуповину, что малыши, к сожалению, не знают, что нельзя ей играться, и это случайность, которую мы никак не могли предотвратить. При сбое генов, по ее словам, все происходит на более ранних сроках, а все наши анализы идеальные, да и сама беременность протекала безупречно.

Это вселило в нас надежду на будущее, мы хотели детей, хотели нянчиться, растить их. Нас очень успокаивала мысль, что да, сейчас все сложилось так, значит, такая наша судьба, но мы примем то, что происходит с нами, не остановимся, и у нас дети будут, несмотря ни на что. Это очень взбодрило мужа, он начал говорить о следующих беременностях, спрашивать, когда я буду готова к следующему ребенку. Пришлось напомнить ему, что наша дочь ещё во мне. Он понял, что поспешил.

Поддержка мужа

Мы очень много разговаривали с мужем, задавали друг другу много вопросов, были максимально открыты. Он изначально хотел быть со мной на родах. В данных обстоятельствах, когда мы оба знали, какой будет итог, я сказала мужу, что пойму, если он откажется. Он сказал, что подумает, и я была готова к любому его выбору. Прямо перед родами он решил остаться. Купил себе успокоительных и был со мной с самого начала и до конца. Я безгранично благодарна его выбору, смелости и тому, что он не оставил меня одну в такой ситуации.

Нас перевели в родзал, поставили капельницы, сделали эпидуральную анестезию. Муж был рядом, держал меня за руку. Он боялся своих эмоций, не знал, как реагировать, боялся затронуть мои чувства. Он делился со мной своими переживаниями, а я – своими. Мы были открыты друг перед другом на все 100%, это была такая эмоциональная близость, которую я никогда ни с кем в жизни не испытывала. Я чувствовала поддержку и опору. Я поняла в тот момент, что передо мной настоящий мужчина, который не боится своих слёз, который не оставил меня одну несмотря ни на что, он был рядом в самый тяжелый момент нашей жизни. Он засекал время схваток, звал врачей, следил, чтобы я пила воду, держал меня за руку. А я всё повторяла: «Значит так». Из его глаз лились слёзы, и он говорил: «Да, значит так». В этот день у меня появилась уверенность в том, что мой выбор мужа – самый верный выбор в жизни. Я это и раньше понимала, но, возможно, не до конца осознавала. Яся нас очень сблизила.

Я включила музыку на телефоне, потому что было очень больно слушать, как в соседних боксах рожают девушки, и плачут дети. А ты знаешь, что родишь, но не услышишь долгожданного плача своей малютки.

Мы никому из родных не сообщили о том, что сейчас происходит. Я спрашивала нашего акушера-гинеколога, как лучше рассказать, ведь мы были совсем не готовы к такому. Она сказала, что лучше сначала родить, а потом будет понятно.

Мы любим тебя, Яся

Примерно 7 часов мы ждали, пока откроется шейка. 9 ноября 2019 года, в 18:10, на сроке 38 недель родилась наша дочь. 58 см, 4320 г. Она появилась на свет тихо. Мы увидели, как вокруг её ступни туго перетянута пуповина. Я помню, что у неё были тёмные волосы, как у меня, а муж сказал, что она похожа на него. Она лежала на боку, её коленки были плотно прижаты друг к другу, ручка прижата к телу, тёмные волосики. Девочка…

Перед родами нам сказали, что нужно будет посмотреть на ребенка, таковы правила. Что касается тела, нам предложили два варианта – кремировать или хоронить самим. Мы обсудили это с мужем и сошлись во мнении, что не выдержим прощания с ребёнком и похорон. Я никогда этим не занималась – всего раз в жизни была на похоронах и потом два месяца страдала от депрессии. Похоронить собственную дочь? Будет могилка, которая будет напоминать о горе, за ней нужно будет ухаживать, а я не смогу этого делать, моё сердце не выдержит. Значит – кремировать. Я хотела забрать прах, но нам сказали, что он остаётся в организации, которая этим занимается.

В тот момент я не могла себе представить, каково это, прощаться со своим ребенком. Я поняла, что не смогу держать её на руках и находиться долго рядом. Сейчас, спустя некоторое время после родов, я немного жалею о том, что не подержала её. Я представляю себе это чувство. Мне хотелось бы ощутить вес ребенка на руках, рассмотреть повнимательнее личико, запомнить черты. Мы всю беременность гадали, на кого она будет похожа.

Может быть, это и к лучшему, что мы не попрощались и не похоронили нашу девочку. Теперь я живу мечтой о следующей беременности, о втором ребенке, которого я смогу взять на ручки. Мне хочется быстрее восстановиться, чтобы снова почувствовать жизнь внутри себя. Но, с другой стороны, я думаю о том, что так поступила со своей доченькой, отреклась от неё, не дотронулась. Надеюсь, она меня простит. Ведь я её люблю, несмотря ни на что.

22 ноября был ПДР, а через день — День матери. Меня с ним никто не поздравил. Мы пошли к моей подруге, которую я до нашего возвращения из роддома попросила унести все вещи из детской. Я решила забрать кое-что из одежды на память о нашей малышке.

Благодаря Ясе я навсегда мама. Я всегда буду её любить, помнить, я расскажу о ней своим детям. Они будут знать о старшей сестричке Ярославке. Она навсегда в наших сердцах. Благодаря ей мы поняли ценность друг друга, мы осознали, что не всё зависит от нас, что есть в жизни моменты, на которые мы никак не можем повлиять. Нужно принимать их такими, какие они есть.

Мы любим тебя, Яся.