Один шанс на миллион
Я никогда не знала, что столько женщин вокруг сталкиваются с этой болью. Вдруг оказалось, что и мои мама и бабушка теряли детей, каждая вторая подруга прошла через эту трагедию. Я хочу говорить открыто, хоть эта тема у нас и не приветствуется, что потерять ребенка возможно на любом сроке и это всегда больно. И вы имеете право переживать эту боль столько, сколько нужно, чтобы сделать шаг вперед. Принимайте помощь, ищите грамотных психологов, сейчас мир открыт и доступен как никогда! Плачьте и страдайте, пока эта боль не иссякнет! Пишите, говорите, рисуйте свою маленькую трагедию, и тогда из неё однажды сможет получиться маленькая светлая грусть, которой вы поделитесь с другими и им станет легче.
Мой первый малыш родился сам, точно в срок. Немного желтоватый, но крепкий мальчик, а главное, что очень долгожданный!
Со второй беременностью тянуть не стали. Муж обещал мне дочку, и через 3,5 года с момента появления Ромки увидела заветные две полоски. Одна была очень бледная. Еще тогда я подумала, что это, возможно, ошибка, ведь врач, с которым мы готовились пройти лечение от бесплодия, говорила, что у меня один шанс на миллион.
Я побежала на УЗИ, но срок был такой маленький, что меня пригласили прийти через 10 дней. “Потерпишь?” – спросила врач. – «Конечно, а что делать?»
На втором УЗИ было видно, что ребенок уже есть, и что была небольшая гематома. Я пролежала на сохранении 7 дней и вышла счастливая – донашивать малыша. Мучали ужасный токсикоз и слабость, но я справилась и с этим! Всё время думала, кто же там – мальчик или девочка? Хотя прекрасно понимала, что главное, чтобы ребенок был здоров.
Мир рухнул в 20 недель
Когда пришло время делать второй скрининг, мне было страшно, но всё же мы с мужем записались на приём. За несколько дней до него начались странные подтекания. Мне даже в голову не могло прийти, что это околоплодные воды. Срок ведь уже 20 недель, опасный этап позади – думала я. Знаю, что врачи не всегда информируют беременных о возможных трудностях. Им кажется, что мамочки начнут паниковать, придумывать проблемы на пустом месте и действительно загонят себя в такой стресс, из-за которого начнутся уже реальные проблемы. Но я за то, чтобы знать о возможных осложнениях и сигналах, на которые стоит обращать внимание.
Все анализы были в норме, я не болела и чувствовала себя хорошо. Малыш толкался, и я была счастлива. Вечером рассказала мужу о своих подозрениях, он пытался меня успокоить, предложив завтра же пойти к врачу. А в час ночи, когда пошла в туалет, я почувствовала странное давление. Пара минут – и внутри будто лопнул шарик с водой.
Я была в ужасе. Позвала мужа, он вызвал скорую. Я уже понимала, что это значит – на сроке в 20 недель без околоплодных вод малыш не выживет. Врачи скорой помощи выслушали нас и предложили ехать в больницу. Я пыталась не разреветься и не смотрела им в глаза. Помню странный вопрос: «Ребенок желанный?»
Ехала в машине скорой помощи и мечтала, что сейчас мы приедем, и врач в приемной скажет, что я ошиблась, что я глупая и приняла за отхождение вод что-то другое… Никогда в жизни я ещё не хотела так сильно ошибиться. Но в приемной зевающая врач, не обращая никакого внимания на мои слезы, задала несколько вопросов и попросила лечь на кресло.
Она всё делала правильно, но мне хотелось чуть больше человеческого участия, это облегчило бы минуты ужасного ожидания.
Я знаю, что у нас врачи редко показывают сочувствие, и не потому, что они жестокие или бесчувственные, а потому что нас много, и для них это способ самозащиты. Но если кто-то из медсестер или врачей прочитает мой рассказ, прошу, найдите в себе немного симпатии для таких, как мы. Это не лишит вас любви к своим родным и детям, а наша благодарность за ваше участие и поддержку, наоборот, прибавит вам сил.
Во время осмотра слезы текли, не переставая, а когда врач сказала, что это самопроизвольный аборт, мне показалось, что мой мир рухнул. Я оделась и села на кушетку. Я не знала, что будет дальше – наверное, чистка, после которой я проснусь пустой и сломленной. Но самое ужасное ждало меня впереди.
Наедине с болью
На мой вопрос про операцию, врач сказала, что мне придется всё делать самой. Как это? Я буду рожать? Я увижу своего малыша, пол которого я так боялась узнать, не на мониторе УЗИ, а уже мертвым? Но реальность оказалась такой жестокой… В три часа ночи я была уже в отделении, где мирно спали беременные мамочки, а я осталась совсем одна наедине с горем. Кому позвонить ночью? Чем этот человек сможет помочь, что скажет подруга или мама? «Ничего страшного»?! Мой муж не спал, он страдал так же, как и я. Полночи он успокаивал меня по телефону. Его боль была отражением моей.
Так как схватки никак не начинались, врач предложила мне таблетки. Мне давали подписывать какие-то бумаги. Я удивляюсь, как я вообще могла принимать решения в том состоянии. Наверное, это был шок, и после осознания, что это конец, мне просто хотелось, чтобы всё побыстрее закончилось. А я ведь уже рожала, думалось мне, а этот малыш ведь совсем маленький. Но в первый раз у меня схватки нарастали постепенно, и к ним я смогла привыкнуть. Здесь же боль была резкой и сильной. Счастье, что врач догадалась перевести меня в двухместную палату, в которой никого не было, и мои слезы и стоны боли никто не слышал.
Врач и медсестра сказали, что они на посту, и чтобы я звала, если что. Если что?!. Мне так нужен был кто-то рядом, но я была наедине с болью. Я всё повторяла себе: «Боль не враг, а союзник! Это значит, что роды идут, и скоро всё закончится!» Это помогало, так же, как и родовые позы, и дыхание в низ живота, которые я изучала на занятиях. Когда боль отступала, в голову лезли дурацкие мысли о том, что придется всем говорить об утрате, что не будет материнского капитала, который мы хотели вложить в квартиру, чтобы у каждого из наших детей была своя комната, и прочие глупости, которые помогали мне не сойти с ума.
Наконец, я почувствовала давление и поняла, что время пришло. Врач дала мне утку, чтобы ребенок не уплыл, если я вдруг пойду в туалет. В четыре утра на свет появился мой ребенок. В туалете. Первые секунды ужаса смешались с невообразимой нежностью и любовью. Не знаю как, но я поняла, что это был бы очень красивый ребенок. Ручки, ножки, пальчики – всё было на месте. Но почему тогда ты не выжил, малыш? Ведь я чувствовала твои шевеления еще несколько часов назад.
Плацента не выходила, я звала медсестру. Она пришла вместе с врачом, перерезала пуповину (этот момент я запомнила особенно ясно). Мне сделали мне укол и отправили на кровать. Снова боль и только желание, чтобы всё закончилось. Вскоре вышла и плацента, но что-то пошло не так, кровотечение не останавливалось, и потребовалось выскабливание. Без наркоза и времени прийти в себя. Наконец, меня оставили в покое.
Я не спала 35 часов, тело болело, я была в крови и слезах. А за дверью моей палаты уже просыпались беременные мамочки, смеялись и шли завтракать. Мир не остановился, не рухнул, он жил дальше, и мне каким-то чудом нужно было сделать тоже самое…
Принятие
Счастье, что через час пришел муж, и его первые объятья были лучше любого обезболивающего. Он плакал вместе со мной. Потом зашел новый врач, пощупал мой пульс и живот и попытался сгладить горе, сказав, что важно видеть положительные стороны – матка осталась, значит я смогу еще родить. Меня это не ободрило, а вот мужу такой подход помог. Видно, на самом деле, мужчин и женщин нужно поддерживать по-разному.
Весь день я была словно на волнах – от полного безразличия до удушающих слёз. С кем бы я ни говорила, мне советовали держаться и верить в лучшее, но мне нужно было совсем другое! Ведь моя боль была такой реальной, такой сильной, что в тот момент ничто не могло её оправдать! И это просто нужно было признать, а не пытаться меня убедить в обратном.
На следующий день я нашла в себе силы спросить про пол ребенка. Я видела малыша, он был уже настоящий, маленький человечек. Я хотела посмотреть, но боялась. Мне казалось, что если это был мальчик, значит своим желанием иметь дочь я показала ему, что он не нужен. А если девочка, то боль утраты вырастет в тысячу раз. Но так меня мучают две мысли, а, если я буду знать правду, будет одна. Врач без подготовки ответила: «Девочка», — и мне стало очень больно и очень легко одновременно. Я ушла в палату и ревела несколько минут, потом позвонила мужу: «Ты был прав, это была дочка. Обещай, что снова сделаешь мне дочурку?» Он пообещал.
Прошло немного времени, мои стадии горевания сменяют одна другую. Я разрешила прийти сестре, и от разговора с ней мне стало легче. Я смогла написать подругам и услышала много слов поддержки и любви. Мне всё ещё трудно поверить, что мои мечты, моя придуманная реальность исчезла, а я-то осталась. Как бы это не было печально, но врачи делают правильный выбор, в первую очередь спасая маму, а потом ребенка, ведь жизнь именно с нее начинается! Только сейчас, спустя какое-то время, я понимаю, что мой ребенок был обречен. И только сейчас я осознала, что это были прекрасные дни, наполненные любовью и заботой, а не страхом и отчаянием. Мне не страшно было рожать во второй раз, я знала, что все эмоции сотрутся, и останется только радость от рождения ребенка. Сейчас я помню эту ночь без ощущения боли, она действительно притупилась, но чувства страха и безысходности остались и сейчас. Меня периодически накрывают слезы жалости к себе, своей малышке, будущему, которое изменилось. Но в минуты светлой грусти я думаю о новой беременности, о том, как буду готовиться к ней, как распоряжусь следующими несколькими месяцами своей жизни, и о той новой реальности, что смогу создать сама.
