Почти сразу после свадьбы я узнала, что жду ребёнка. Почти месяц я провела в больнице на сохранении, но увы – перед самым Новым годом у меня случился выкидыш на 11 неделе. Море крови, адская боль и выскабливание. Было очень сложно это пережить.
Через некоторое время я узнала, что снова беременна. Лишний раз боялась даже думать о своём положении, постоянно одолевал страх: вдруг всё снова повторится. Прошёл первый скрининг, и все анализы показали, что всё хорошо. Я немного успокоилась. Время шло, меня ничего не тревожило. На 20 неделе пошли с мужем на УЗИ. Отклонений никаких не выявили, узнали, что у нас будет сын. Начал проявляться животик. Я уже знала время, когда малыш шевелится. Наконец-то чувство тревоги начало меня покидать. Я общалась с животиком, пела песни.
На 25 неделе у меня появились кровянистые выделения, на скорой приехала в больницу. Думала, что угроза, сделают кровоостанавливающий укол и дадут Дюфастон. Но как гром среди ясного неба – у меня пролабирование плодного пузыря. Сказали, что могу родить в любой момент. Весь день пролежала в слезах. Молилась, чтобы малыш не торопился. Но чуда не произошло, тем же вечером сильно начало тянуть низ живота. Это были схватки. Укол, останавливающий родовую деятельность, не помог. Несколько часов я мучалась, УЗИ показало, что малыш лежал ножками вперёд. Тянули время, чтобы раскрытие стало больше, чтобы ребёнок вышел в плодном пузыре. Но пузырь лопнул, и малыш родился. Его увезли в реанимацию, а я осталась в родовой, совершенно одна, обессиленная. Лежала и слушала, как рожают другие, как плачут их детки.
Спустя два часа ко мне пришли и сказали, что спустят в палату. Уже светало, меня привезли в послеродовое отделение в палату, где лежали мамы с детками. Я пыталась уснуть, все мысли смешались. Утром, едва проснувшись, пошла в реанимацию, где я впервые увидела своего сыночка. Такой маленький, с кучей проводков и трубок. Я еле сдержалась, чтобы не закричать прямо там. Выйдя оттуда, я просто залилась слезами после увиденного и после слов врача о том, что, скорее всего, малыш не жилец. Каждые три часа я ходила к своему сыну, сквозь боль выдавливала в чайную ложку молоко и набирала его в шприц, чтобы кормить. В каждый поход в реанимацию слушала неутешительные прогнозы неонатолога. При одном виде врача мне хотелось убежать.
Спустя три дня меня перевели в другую палату, хотя по документам меня уже выписали. Я всё так же ходила к малышу, пела песни, гладила его, говорила с ним. Молоко начало прибывать. Так прошло четверо суток. На пятый день врач сказал, что у малыша кровоизлияние в мозг, лечение не помогало, кормление ему отменили, было неизвестно, сколько времени его организм сможет бороться. Я рыдала, не могла ни есть, ни пить. Разговоры с родными делали только хуже. Под окнами идут шумные выписки, у людей радость. А у меня? Что может быть страшнее, чем ждать смерти своего ребёнка? Моя мама плакала и говорила, чтобы я отпустила его, что мои слёзы держат и мучают его.
На шестой день я сходила к сыну, рассказала, как люблю его, спела ему и попросила прощения. Сказала, что больше не буду приходить, что я отпускаю его, что он может идти. И вдруг он улыбнулся. Я почувствовала, что это знак. Я ушла оттуда, сдерживая слёзы. Спустя несколько часов за мной пришли из реанимации: сердце моего малыша начало останавливаться. Я в последний раз мысленно попрощалась с ним и спустя несколько минут, в 21:40, мой сыночек стал ангелочком, моим ангелом-хранителем.
Как ужасно было выходить из роддома без ребенка, с детскими вещами в сумке! А дома лежали постиранные пелёнки, крохотная одежда, которую муж покупал второпях для своего такого желанного сыночка, в комоде – снимки УЗИ и свидетельство о рождении. Я стараюсь держаться, но слёзы каждый день душат меня. Куда бы я ни шла, всё напоминает о нём.
