Мне 22 года, мужу 27 лет. В браке один год, муж давно настраивал меня на беременность, а я ее не планировала, думала, что можно и попозже, а пока – работа, ипотека, сейчас просто как-то не до этого. Но наша девочка уже выбрала нас.

Начало февраля, у меня сессия и очень странное самочувствие: усталость и температура 37˚С, задержка пару дней. Делаю тесты, но они отрицательные. Муж впервые уехал на вахту и сразу на два месяца. Через несколько дней я всё же бегу к своему гинекологу и рассказываю про задержку и про свои симптомы. Врач отправляет меня сдать кровь на ХГЧ. Два дня в режиме ожидания, и вот он результат – 969! Я никогда не думала, что могу так обрадоваться незапланированной беременности.

“Я была счастлива оттого, что, даже когда муж так далеко, я не одна, в животике живет моё сокровище. Тогда я не знала, сколько боли мне принесёт та, которую я бесконечно полюбила.

Первое УЗИ в 7 недель подтвердило маточную беременность. Ещё тогда я попросила врача разрешить мне сфотографировать и отправить мужу, на что он мне сказал: «Сначала роди, потом будешь фотографировать». Так получилось, что позднее этот врач и принимал у меня роды.

Далее был ужасный токсикоз, на что гинеколог мне говорила, что, если токсикоз есть, значит беременность развивается. И я этому безумно радовалась. Фотографировала свой животик и отправляла мужу. Первый скрининг, и я снова увидела это чудо! Тогда узнала, что у нас девочка! Все показатели отличные. Приехал муж, и мы наслаждались беременностью вместе. Наши первые пиночки были в 17 недель и 3 дня, с этого момента я стала любить нашу дочку еще сильнее.

Обследование

17 июня… Нам уже 21-22 недели. У меня плановый приём, врач акушер только что из отпуска и с удивлением смотрит на мои анализы крови на ХГЧ и АФП, которые я сдавала в 16-17 недель. ХГЧ в 2 раза выше нормы. Меня просят не переживать, но все же направляют 20 июня в Уфу в генетический центр. Дома меня накрывает, я плачу. Моя девочка начинает сильно пинаться, чувствуя мои переживания. Нужно взять себя в руки. Хорошо, что вечером наш папа возвращается с очередной вахты. Я немного успокаиваюсь.

20 июня. Перед приемом генетика записалась на УЗИ, там меня принимают вместе с мужем. И вот мы уже рассматриваем нашу девочку, все показатели прекрасны, кроме одного. Когда врач дошла до сердца, ей явно стало не по себе, она долго молчала, а потом сказала, что с сердцем всё плохо. Приём мой длился больше часа, мы услышали слова утешения и наш диагноз: порок сердца, гипоплазия левых отделов сердца, атрезия митрального клапана, гипоплазия дуги аорты, ДМЖП – 4 мм, сужение лёгочной вены. Слёзы и вопросы «за что?» и «почему?»

Далее долгие разговоры с генетиком и его слова, что просто произошла ошибка, следующий ребёнок будет здоров. Затем еще одно экспертное УЗИ специалистов генетического центра. Теперь меня смотрели два врача, они по очереди давили на живот, не жалея мою девочку. Диагноз уже другой, но ничуть не лучше.

На 21 июня назначен консилиум. Я не могу уснуть, стою в позе кошки, чтобы моя девочка перевернулась, ведь тогда врачи смогли бы разглядеть сердечко получше. В голове мысли, что все вокруг дураки, ничего не понимают, а мой ребёнок здоров. Просто у неё такое сердце, и она сможет с ним жить.

Утро. Не дожидаясь назначенного времени, снова едем в больницу. Я прошу сделать ещё одно УЗИ, но мне отказывают. Ждём в очереди к психологу, рядом с нами ещё много женщин, а плачу только я. Неожиданно меня вызывают на УЗИ. Проблеск надежды – и опять разочарование. Вызвали специалиста, женщину зрелого возраста, внушающую большое доверие. Но нет, и она подтверждает первый диагноз. Снова отчаяние. С психологом поговорить мы не успели, т.к. пора на консилиум.

Все врачи однозначно твердят о прерывании, я же не хочу даже слышать об этом. Мне приводят аргументы, что муж меня бросит, я всю жизнь проведу в больнице с ребёнком, и больше у меня не будет детей, потому что с «такими», как моя девочка, мамам не до других. Пишу отказ от прерывания, уезжаем в свой город.

Впереди суббота и воскресенье для раздумий, а в понедельник я собираюсь в больницу к своему гинекологу. За эти два дня я перечитываю всё, что можно, об этом диагнозе. Я все еще сомневаюсь, одна часть меня очень любит дочку и хочет бороться до конца, другая – не хочет мучений и такой жизни своему ребёнку.

Больше не будет больно

Понедельник. Решение принято – самое тяжёлое решение в моей жизни. 24 июня (в 23-24 недели беременности) я ложусь на прерывание.

“Боль, злоба на всех за то, что никто не поддержал моего желания оставить и бороться.

25 июня, в день рождения мужа, я перестала чувствовать шевеления из-за сильного тонуса, вызванного таблетками для стимуляции. Родить свою маленькую девочку я смогла только 2 июля. 570 граммов счастья и боли! И я – пустая, морально и физически. Я не смогла посмотреть, да и врач сказал, что не нужно этого делать. Я до сих пор не знаю, родилась она живой или уже мёртвой, на этот вопрос мне никто не ответил. На следующий день мне отдали её, чтобы донести до машины. Она была завёрнута в медицинскую пелёнку. Моя холодная маленькая девочка. Ещё после первого скрининга мы решили назвать её Евой. Муж и мама похоронили нашу дочь в могиле моего дедушки.

А дальше – пустота. Евы нет. Я не знаю, что сказать об этом времени без неё, я просто выживаю. Меня накрывает, я постоянно думаю о ней. Я отвлекаюсь сериалами, читаю истории таких же мам, как и я. Я грущу об их детях и на какой-то момент забываю о своём горе.

Во мне сейчас столько любви, но подарить её некому. Муж скоро приедет с вахты, и мы начнем снова планировать беременность. Но меня не покидают мысли, что не ОНА будет этим ребёнком. Я мечтаю о том, чтобы она ко мне вернулась здоровой девочкой. Одно я знаю точно: моей девочке больше никогда не будет больно.