Наш Илюшка-каратист
13 лет мы с мужем вместе. Много раз падали, поднимались и восставали из пепла как птица Феникс. У нас двое взрослых деток: старшему сыночку 12, дочке 10 лет, оба появились на свет путем кесарева сечения. После рождения второго ребенка мы с супругом думали, что хватит нам, а потом захотели третьего. И вот, через 4 года после дочки начались попытки зачать. Год...два...три. Врачи говорили, что мы здоровы, единственной проблемой называли спайки из-за предыдущих КС. Тогда я загадала, что если до 33 лет не получится забеременеть, то больше пытаться не будем. Есть сын и дочка, как говорят — полный комплект... Но как-то забылось, отпустило, закрутилось...
Встретили новый 2018 год, а в январе увидели 2 полоски на тесте. Это было такое счастье! Я не верила глазам, рассказала мужу. Он поддержал: «Посмотри, какой подарок нам подарил Господь: 10 лет мы в официальном браке, 10 лет дочке, 3 года со дня венчания, и мы станем многодетными родителями!».
Рассказали старшим детям, те обрадовались. Старший заказал брата, а младшая — сестричку. И мы стали ждать и расти. Все три скрининга — на отлично. Я параллельно наблюдалась и у участкового гинеколога и в платной клинике. УЗИ в последнем триместре делали каждые две недели. Рубец состоятельный, малыш растет. Доплер —в норме, только один сосуд плохо снабжается, но это особенность, ничего страшного, пьем лекарства для улучшения кровоснабжения. КТГ в норме. Старшие ребятишки каждый вечер слушают Илюшу (мы давно знаем и пол и имя). Малышок наш активный и радостный. Дочка говорит, что Илюша будет каратистом – так ножками работает.
ПДР ставят 13 сентября. 30 августа мы идем на КТГ, и врач говорит, что все хорошо. Договорились, что 3 сентября ложимся в стационар, если схваток не будет раньше. Дома все наготове: тревожная сумка, пакет после родов, пакет на выписку. Ждут Илюшу люлька, коляска, ванночка, комод для одежды.
Первого сентября с утра проводила старших деток в школу, а сама с мужем осталась ждать их дома, чтобы не толкаться с животом на линейке. Илюша радуется с утра, я его чувствую. Вот уже старшие прибежали из школы. Вечером, часов 6 я заметила, что мой маленький не дерётся. Что-то притих. Илюша любит купаться. Сходила в душ – молчит. Выпила сладкого чая, конфетку съела – молчит. Говорю мужу, что Илюша притих. В 9 вечера звоним в скорую помощь.
Диспетчер сначала не понимает, чего мы хотим: «Так бывает, у вас же ничего не болит?». Я объясняю, что третьи роды, третье КС. Отвечают, что выехали. Через 20 минут приехала «скорая». Врач слушает фонендоскопом: «Все хорошо, не переживайте, но срок большой, 38 недель. Давайте до роддома доедем, там уж решат: либо домой уедете, либо победите». Хватаю тревожный пакет. В голове каша, тревога, но еду спокойно. В приемном покое полусонная акушерка слушает аппаратом. Не слышно. Объясняю, что на КТГ всегда слышно слева, Илюша у нас шалун, порой прячется. Продолжает молча водить по животу – тишина. Идём с ней на второй этаж на УЗИ.
“И тут как гром среди ясного неба: «Сердцебиения нет, ребенок мертв.»
В этот момент умираю и я... Слышу только: «Да уже давно умер, дня два, сердце все кальцинированное». Кричу на врача: «Мой ребенок здоров, у нас нет патологий». Молчат. Ведут вниз. Смотрят на кресле. Говорят, что будут кесарить ночью. Ставят клизму. Все это время муж пишет сообщения, волнуется. Пишу ему, что нет нашего Илюши. Он не верит, звонит, а я говорить не могу из-за истерики. Пичкают успокоительным, дают что-то от давления, так как оно зашкалило. Говорят, что как снизится, так начнут операцию.
Звоню мужу, трубку берет сноха. Муж с братом кричат в слезы, обнявшись, говорит она. Просит меня держаться. Половина третьего ночи, меня ведут в операционную. Акушерка просит врача не уносить сразу моего мальчика, показать мне. Наркоз позволяет быть в сознании, если это можно так назвать. Реву белугой, врач кричит, что если не перестану, оперировать не сможет. Плачу тихо. Начинают операцию. По радио орут песни…
В 3:10, сын родился, весом 3630 г, ростом 54 см: самый большой из моих деток. Лежит на руке у акушерки. Толстенький, красивый, черноволосый – копия папы. И только глазки закрыты. Наверное, карие, как у всех нас. Реву тогда, реву сейчас. На шейке двойное обвитие и узел на пуповине. Врачи говорят, что умер минимум как два дня. Я не верю: я его чувствовала. Мне говорят, что это кишечник. Мою крошку уносят. Пока рассекают спайки, приносят пуповину, показывают истинный узел. Илюшу больше посмотреть не разрешают. Реву.
“Сил больше нет. В глазах – Илюшка, в голове – муж.
5:20. Меня везут в реанимацию. Укрывают одеялом. Приносят телефон. Пишу снохе. Муж плачет, говорит, что меня слышать не хочет. Приходит врач, ругает за истерику. Пугает, что разойдется шов, и старшие детки останутся сиротами. Колют успокоительное. Засыпаю. Утром в голове первая мысль — Илюшки больше нет.
Старшие ещё ничего не знают о братике. Сноха с братом мужа живут у нас, поддерживают мужа и смотрят за детьми. После обеда привозят мне лекарства и воды. Их не пускают ко мне. Реву без конца. По очереди приходят врачи, ругают, говорят «родишь ещё». В 14 часов начинаю вставать, хочу быстрее попасть домой. Получаю партию тумаков, и обещаю, что побуду в роддоме, пока не выпишут. Муж так и молчит. Говорят, что приезжал, кричал, просил показать сына, прорывался в морг, но его не пустили.
“Врачи спрашивают, будем ли мы забирать Илюшку...Да, да, да, конечно, да! Это наш сын, это наша плоть и кровь!
18:00. Меня переводят в послеродовое, кладут одну в палату. Реву так, что глаза уже не видят. Хожу. Надо ходить, так как мне надо домой. Поздно вечером пишет муж, просит прощения, говорит, что любит, и тоже плачет. Понял, что мы не виноваты. Всю ночь реву, думаю. Перед глазами – сын, а в соседних палатах плачут младенцы.
Утром заходит сменившийся дежурный врач, просит показать грудь и требовательным тоном вопрошает: «Где ребенок ваш?» Грубо и жестоко отвечаю ей: «Нет моего малыша тут, в морге он». Я ее тихо ненавижу. Послеоперационный шов смотрит другой врач, вроде все нормально. Иду в ординаторскую, пишу расписку и звоню мужу, чтобы забрал меня. Я больше не могу слушать плач деток.
Через два часа я дома, обнимаю детей, держась, говорю им, что наш Илюша стал ангелом... Дети плачут, особенно дочка. С мужем не разговариваем, сноха все время рядом. Спасибо ей! К вечеру муж ругает, просит меня не плакать. Но обнимает меня, и мы не плачем, мы ревем вместе.
А дальше...Дальше бюрократия, инстанции, чтобы получить разрешение и документы на захоронение, поиски маленького гробика, который нигде не делают. При морге соглашаются изготовить на заказ. В день похорон забираем Илюшу. Тот гробик, как и личико Илюши, до сих пор перед глазами — ослепительно белый атлас, весь в рюшах, похож на зефир. На кладбище выплакались, домой вернулись опустошенными. Но я ощутила, что мне стало легче на душе.
К сожалению, это ощущение было недолгим. А потом снова слезы — мои и мужа. Затем недоумение знакомых: «А что вы так заморочились? Ничего страшного, Бог дал, Бог взял». Сейчас ни с кем из этих «друзей» мы не общаемся. Спасение мое только в детях, муже и еженедельном проведывании Илюши. Муж ходить на кладбище не любит, держит все в себе, а если приходит со мной, то рыдает. Старший сын тоже не хочет ходить, а дочка, наоборот, просится со мной, делает подарочки Илюше, рисунки, относит их вместе с любимыми игрушками на могилку.
Нам с мужем все еще тяжело говорить друг с другом на тему будущих детей и про Илюшу – у обоих ещё сильно болит. Я пока учусь жить с болью. И мой муж тоже. Я очень-очень жду, когда станет легче, и уже не будет так сильно болеть. И несмотря на огромный страх и сомнения, в душе я мечтаю, что когда-нибудь смогу родить своим трем деткам ещё братика или сестричку.
По статистике, в России 127 215 беременностей заканчиваются самопроизвольными выкидышами и 28 950 абортов по медицинским показаниям.
Наш фонд оказывает поддержку таким семьям: как мужчинам, так и женщинам. Мы проводим группу поддержки родителей в разных городах России, организуем личную поддержку с профессиональными психологами, готовим и делаем доступными каждой семье материалы, которые могут поддержать в такой ситуации.
Мы проводим исследования на тему сокращения количества выкидышей и замерших беременностей, и нам сейчас нужны финансовые ресурсы на них. Пожертвования идут на то, чтобы помочь каждой семье, потерявшей ребенка, своевременно узнать о том, что они не одни, и они могут и должны просить о помощи.
Вы тоже можете помочь! Потому что даже совсем маленькая сумма денег вносит вклад в это большое дело. По всей стране семьи смогут узнать, что они не одни, что рядом есть люди, и они хотят их поддержать сейчас.
Помочь Фонду: СМС на номер 3434 со словами НЕОДНА пробел СУММА ПОЖЕРТВОВАНИЯ (например, НЕОДНА 500)
Сделайте подписку на ежемесячные пожертвования и тогда, указанная вами сумма, будет списываться у вас автоматически каждый месяц.
