Меня зовут Майя, мне 31 год, и я мама четверых детей. Трое из них живы, растут, радуют и огорчают, смеются и капризничают, ссорятся и помогают друг другу, учатся и отказываются учиться.
А один из них, один мой ребенок умер.
Он умер 13 декабря 2014 года, это была суббота. Он прожил совсем коротенькую жизнь, всего 6 недель от зачатия. Это восемь акушерских недель. Я никогда его не видела. Беременность замерла и мне сделали чистку. Я не знаю, что сделали с его маленьким телом. Наверное, выбросили в мусор, смыли в канализацию, или, может, сожгли вместе с другими медицинскими отходами.
И это действительно ужасно и несправедливо по отношению к нему.
Ведь он, как никто другой, как ни один человек, ни одна самая мудрая книга, так просто и доходчиво объяснил мне ценность человеческой жизни. Принес с собой так много целительного смирения и принятия, так много спокойствия и мудрости, принес так много-много-много слёз, принёс такую большую боль, оставил глубокую рану в моем сердце и научил с нею жить.
О своей жизни он оставил немного воспоминаний. Я помню, как узнала, что беременна. Об этом как-то сразу узнала моя старшая дочка, ей было тогда шесть. Помню, как тронуло меня, когда она предложила помочь мне катить на санках маленького братика, ведь я беременна. Этот ребенок, который умер, был третьим. У него нет имени, я не знаю, мальчик это был или девочка, и когда я говорю о нём, я называю его — Ребенок, который умер. И это нечестно, он имеет право на имя, ведь он человек и он жил, пусть недолго, пусть он был совсем маленький, когда умер. Никому ведь не приходит в голову, что жизнь двухлетнего ребенка представляет из себя меньшую ценность, чем восьмилетнего, потому что он маленький и жизнь его так коротка.
Я бы хотела знать его пол.
Я никогда его не забуду.
Мой супруг горюет совсем по-другому. Он не льет слёз. Он рад нашей маленькой дочке, самой младшей, что родилась уже после и принесла с собой так много любви. Кажется, он смирился с произошедшим и живёт дальше. Ему трудно понять мои чувства. Я люблю своего супруга, мы очень разные и я не устаю открывать его для себя, удивляясь, какими разными бывают люди, какими разными бывают чувства и поступки. Такими разными, но одинаково нормальными.
Все эти годы я ношу в своём сердце обиду на врача. Я жаловалась ему на боли в животе. Он сказал, что если крови нет, то в этом нет ничего страшного. Как только я увидела кровь, я сразу же обратилась к нему, он сказал: «Полежи до завтра, не поднимай тяжелого». На следующий день, посмотрев меня, он сказал, что со мной всё в порядке, зев закрыт, лечения не назначили. Вечером следующего дня снова была кровь. На скорой меня увезли в стационар, но было уже поздно. Отслойка плодного яйца. Может быть, если бы мой лечащий врач сразу, как только я пожаловалась на кровотечение, отправил меня в стационар, а там мне назначили бы гормональную терапию, может быть тогда мой ребенок был бы жив. Он бы родился, я бы услышала его крик, счастливая приложила бы его к груди, ему бы сделали БЦЖ, взвесили, запеленали и положили бы рядом со мной, и нас вместе на каталке повезли бы в палату. И много чего бы ещё было, если бы врач отправил меня с моим кровотечением в стационар. Но он этого не сделал. Я знаю, что обида — это злость + жалость к себе, и это неконструктивное чувство. Я чувствую, что однажды я буду готова простить эту обиду, расстаться с ней, но пока не могу или не хочу - не знаю. Я не здороваюсь с этим врачом, это старая женщина. Почему она так отнеслась? Так халатно и небрежно? Ведь как правило, врачи склонны перестраховаться, как бы чего не вышло, а тут…
Поначалу я была шокирована произошедшим. Не знала как себя вести. Прятала свои чувства, делала вид, что всё хорошо. Много плакала, когда оставалась одна.
У меня сложились близкие отношения с коллегой. Она немного старше меня, очень хорошая умная добрая молодая женщина. Однажды, я поделилась с ней своим горем. Но она не смогла понять моих чувств, не оставила мне права на горе. «Лучше сразу, чем на более позднем сроке».
Мне кажется, наоборот, людям, у которых ребенок умер на более поздних сроках проще, ведь у них хотя бы есть право на горе, право на слезы. У их ребенка есть право на имя, на документы и на могилу. Всё это кажется мне роскошью. Ведь у меня и моего ребенка всего этого нет. Почему маленькая жизнь вдруг оказывается предпочтительней, чем более долгая, пусть даже речь идет о месяцах или днях.
Я обижена на законодательство, которое не видит в моем ребенке человека. Я надеюсь однажды, может быть много лет спустя, будут приняты поправки в законодательство, которые не будут делать отличий в правах родителей в зависимости от времени жизни ребенка и его веса.
Наверное, я и сейчас, при действующем законодательстве, могла бы попросить врача, который делал мне чистку передать тело моего ребенка, могла бы приготовить заранее для него гроб подходящего размера, могла бы похоронить в могиле моей бабушки. Но тогда я была слишком ошарашена происходящим. Но, думаю, если бы по закону у меня было такое право, и мне бы предложили им воспользоваться, предложили хотя бы взглянуть на моего ребенка, я бы ни за что не отказалась. Уже тогда я сама явно осознавала, что это мой ребенок, и он умер, только почему-то окружающие делают вид, что это не ребенок. Почему?..
Увидеть своего ребенка после его рождения это так просто и так естественно, и никто не должен быть лишен этого права, даже родители самых маленьких детей.
Похоронить своего умершего ребенка - это естественно, и никто не должен быть лишен этого права, даже родители самых маленьких детей.
Несмотря ни на что, несмотря на всю боль, я чувствую радость и благодарность за то, что у меня был этот ребенок. Я рада, что он пожил, хоть и недолго по человеческим меркам, но ведь время относительно, и мы ничего не знаем о том, как ощущают время нерожденные дети. Конечно, его ощущение жизни это совсем не то что моё. Ведь никогда человек не растет так стремительно, как в первые дни после зачатия. Его жизнь — это рост и развитие в бешеном темпе, дети так стремительно меняются за время беременности. Наверное, они многое чувствуют и ощущают. Их жизнь прекрасна! Я рада, что эта жизнь была у моего ребенка.
Смерть общая участь всего живого. Все там будем. Мы приходим из небытия и в небытие уходим. В сущности, смерть — это рождение для небытия. И теперь я поняла, почему религии призывают радоваться смерти. Ведь человек это не только живой организм, это ещё и некоторые идеи, которые он в себе несет. И со смертью тело теряется, а идеи остаются. И получают новую жизнь.
Мой ребенок умер, но идеи любви, радости, трепетного отношения к жизни, как к чуду, идея прощения и принятия своей судьбы, своего положения в мире, идея конечности бытия, по крайней мере, некоторых его форм, все самые прекрасные идеи, которые несёт в этот мир любой ребенок, все они живы навсегда в моём сердце.
Спасибо тебе, что ты был!
Твоя жизнь осталась в прошлом, но не исчезла.
По статистике, в России 127 215 беременностей заканчиваются самопроизвольными выкидышами и 28 950 абортов по медицинским показаниям.
Наш фонд оказывает поддержку таким семьям: как мужчинам, так и женщинам. Мы проводим группу поддержки родителей в разных городах России, организуем личную поддержку с профессиональными психологами, готовим и делаем доступными каждой семье материалы, которые могут поддержать в такой ситуации.
Мы проводим исследования на тему сокращения количества выкидышей и замерших беременностей, и нам сейчас нужны финансовые ресурсы на них. Пожертвования идут на то, чтобы помочь каждой семье, потерявшей ребенка, своевременно узнать о том, что они не одни, и они могут и должны просить о помощи.
Вы тоже можете помочь! Потому что даже совсем маленькая сумма денег вносит вклад в это большое дело. По всей стране семьи смогут узнать, что они не одни, что рядом есть люди, и они хотят их поддержать сейчас.
Помочь Фонду: СМС на номер 3434 со словами НЕОДНА пробел СУММА ПОЖЕРТВОВАНИЯ (например, НЕОДНА 500)
Сделайте подписку на ежемесячные пожертвования и тогда, указанная вами сумма, будет списываться у вас автоматически каждый месяц.
