Вас забрало небо, моих четверых малышей. Две дочки, два сыночка. Дашенька, Максимка, Иришка, Станислав. Доченьки, похожие на меня, и сыночки, похожие на мужа. Я больше не увижу ваши глазки, маленькие пальчики и пяточки. Не протянутся ваши ручки ко мне и папе, не появятся ваши следы на снегу, вы не скажете мне «мама». Навсегда в моей душе, навсегда в моём израненном сердце, шрамы на котором не затянутся никогда.

Но я счастлива, что смогла дать вам день жизни, что увидела вас, а вы успели почувствовать меня рядом. И внутри я всё равно чувствую себя навсегда мамой моих четверых малышей.

22 октября и 23 октября 2022 года. Эти два дня раскололи мою жизнь на «до» и «после». Прежней я не буду никогда. Время идёт по-другому, смотришь на мир совершенно иначе, на людей, на их мысли, поступки. Раньше недели делились, как у всех, на будни и выходные, затем, в течение семи месяцев – в ожидании субботы, когда начиналась новая акушерская неделя беременности. Теперь недели невольно отсчитываются в моей голове с пятницы на субботу, когда вы родились, 22 числа в 5:13 утра.

Счастливые моменты

С весны я жила беременностью, жила надеждами, ожиданиями, жила вами, маленькими жизнями внутри меня. Я была счастлива каждую минуту. 11 июня анализ крови на ХГЧ показал, что внутри зародилась жизнь. Потом тесты, две полоски. Начиналось волшебное время ожидания. 21 июня – первое УЗИ, и я узнала, что вас у меня четверо. Шок, удивление. Но я была уверена, что справлюсь, что смогу, что всё обязательно будет хорошо. Врачи говорили о рисках многоплодной беременности, но я не смогла прервать ваши жизни. Слышать ваши сердечки – незабываемо. Верила до конца, что возьму вас на руки, хотя и понимала, что вы родитесь раньше срока, и пару месяцев вам нужно будет провести в кувезах. Меня не пугало и не останавливало ничего: ни риски для меня самой, ни то, что физически на поздних сроках будет точно очень тяжело – лишь бы вы были живы и здоровы.

Потом было самое счастливое лето в моей жизни – ваши сердечки под моим сердцем, долгие прогулки длинными тёплыми вечерами, свадьба, праздник, улыбки, новая семья. Первый, второй скрининг, незабываемые очертания ваших лобиков, носиков, любимых пяточек на экране, такие волнительные минуты и радость от того, что с вами всё хорошо.

И вот наступила осень. Осень, жестокая осень. Октябрь, который подарил вам жизнь и тут же забрал. Когда краски жизни потухли, а мой мир перевернулся.

Когда…

Когда внутри израненное сердце,

И дышится труднее, чем всегда.

Когда не радует ни солнце за окошком,

И вовсе не ярка осенняя листва.

Когда в стенах, таких уже знакомых,

Испытана до капли вся палитра чувств:

Счастье, боль, тоска, страданье и любовь.

В мечтах – лишь первое,

Молю, чтоб счастье повторилось вновь.

От слëз ком в горле, и молча стонет душа.

Так трудно сейчас верить в то, что «жизнь прекрасна».

Но придёт время, и кровоточащее сердце оттает.

Застучит маленькое сердечко, и, наконец,

Отступит время, которое «сталь закаляет».

15.11.2022

Первые проблемы

Началось всё с угрозы прерывания беременности в 17 недель. УЗИ показало сильное укорочение шейки матки, расширение внутреннего зева, малыш пинался туда ножкой изнутри. Было опасение, что можно не успеть спасти беременность. Было страшно. Срочное наложение швов на шейку утром 1 сентября. Первый в моей жизни общий наркоз, первые капельницы, большое количество лекарств. Я очень благодарна Нане Картлосовне Тетруашвили, заведующей 2 отделения невынашивания и патологии беременности центра Кулакова, что спасла тогда нашу критическую ситуацию. Начали наблюдаться у неё, так как я была спокойна, что теперь в надёжных руках.

9 сентября выписка и больничный, потом отпуск до 21 октября – я берегла себя. Каждую субботу, в начале новой недели беременности, читала статьи в приложениях на телефоне. Фотографировала животик в зеркале, наблюдала за тем, как малыши растут. Постепенно становилось тяжелее физически, стали больше отекать ноги, но так здорово было ощущать их внутри, снимать видео шевелящегося животика, разговаривать с малышами. Я мечтала и верила, что смогу доносить хотя бы до 29-30 недели.

17 октября был последний раз, когда я увидела детей на экране на УЗИ. Всё было хорошо, никаких отклонений. 21 октября должна была поехать в роддом им. С.С.Юдина на повторный скрининг, но утром обнаружила немного коричневых выделений, испугалась и поехала в Кулакова. В последние пару дней малыши были сильно активны, пинались, но я понимала, что это нормально, так как началась активная фаза набора веса, и им было просто мало места внутри.

Такси, снова тест на Ковид, знакомый приёмный покой, всё в порядке при осмотре. Быстро поднимают в родовое, чтобы поставить токолитическую капельницу. Не понимала, зачем, ведь не ставили угрозу преждевременных родов. Там рожали и кричали от боли мамы, а я никак не осознавала, что приехала рожать.

Меня перевели во 2 отделение, в ту же палату, где лежала в сентябре. На осмотре сказали, что пролабирован плодный пузырь нижнего малыша. Нужно просто лежать и пытаться максимально сохранить. Но пролежала я недолго…

К ночи схватки стали невыносимо больными, ни уколы, ни свечи не помогали. К 3 часам ночи схватки участились. Вызвала медсестру, отвели на осмотр. В ту ночь дежурила главный врач, Анастасия Владимировна Николаева, она посмотрела на кресле, сказала: «Девочка рожает» — и позвонила Нане Картлосовне. Анастасия Владимировна спросила, сколько недель и вес малышей, услышав ответы, сказала, что без перспектив. Но сквозь туман боли, в моей голове была мысль-протест: «Нет, мои малыши справятся, выживут, мы всё сможем, вопреки всему. Она не права!» Я вообще не думала о себе, молила только, чтобы с малышами всё было хорошо, чтобы им помогли, чтобы они выжили. Я понимала, что сделала всё возможное, дальше всё в руках врачей и Бога.

Мои малыши

Меня повезли в родблок. Я почти не открывала глаза. Я ощущала, как меня везли по бесконечно длинным коридорам с лампами на потолке. В родовой все вокруг бегали, суетились, ночь с пятницы на субботу, пришлось срочно вызывать врачей и бригаду из реанимации новорождённых. Приехала Нана Картлосовна,– я уже просто кричала. Помню её голос: «Я приехала, ну что ты так кричишь». Врачи решали, дать ли мне рожать самой первого малыша или же сразу оперировать. Решили, что может быть большая кровопотеря при самостоятельных родах и неизвестно, как поведут себя другие плаценты, к тому же вечером был сделан укол фраксипарина, что добавляет риски масштабного кровотечения. Приняли решение – на кесарево сечение, чтобы дать больше шансов малышам. Помню нестерпимую боль от схваток и только одну всепоглощающую и затмевающую всё остальное мысль: «Спасите моих малышей!»

Надели маску, и я отключилась. Пришла в себя только в реанимации. Ужасная боль от каждого движения, кислородные трубки, датчик давления, капельницы и очень много крови. Через пару часов заставили сесть, потом встать. Было очень больно. Пришла Нана Картлосовна и рассказала, что операция прошла нормально, малыши все живы, но в очень тяжелом состоянии, надежды почти нет. Но я верила до последнего.

Ближе к вечеру позвонили из реанимации новорождённых, сообщили, что состояние деток очень тяжёлое, слишком маленький вес, от 432 до 556 грамм. А я даже толком не понимала, что это значит, я ничего не читала ни о кесаревом сечении, ни о недоношенных. Жила одним днём и была уверена, что до родов ещё недели 3-4 минимум, успею ещё всё узнать. Но всё случилось слишком быстро.

Вечером меня перевели в палату в АФО (акушерское физиологическое отделение). У соседки родилась дочь, и ей постоянно привозили её кормить. В субботу я жила надеждами, позвонила всем, поговорила. Пришли из реанимации новорождённых, рассказали про вес каждого моего малыша и время рождения, принесли много бумаг, ещё раз сказали, что состояние тяжёлое, но я отгоняла все плохие мысли, ведь выхаживают же малышей и с весом 450 грамм. Сказали, могу прийти посмотреть сегодня или уже завтра. Ходить я была ещё не способна, но захотела увидеть их сейчас, не оставлять на завтра. Меня отвезли к моим деткам.

Трое лежали в одной комнате, рядышком, а четвёртый – отдельно, так как все остальные кувезы были заняты. Это было незабываемо – чувства и эмоции лились через край. Даже когда увидела, трудно было поверить, что это мои малыши, которые ещё вчера утром пинали меня ножками изнутри. Это настоящее чудо, что я стала мамой. Вот они: похожие на нас с мужем, живые, дышат сами, даже без трубочек в носиках. Такие маленькие, но человечки, мои родные, любимые малыши. Увидела каждую и каждого, но вскоре меня попросили уйти. Я даже мысли не допускала, что вижу их в первый и последний раз. Молила Бога, чтобы они держались.

Страшные звонки

Я рано заснула, чтобы меньше чувствовать боль: обезболивающие не помогали, да и сил после реанимации не было никаких. Около часа ночи раздался первый страшный звонок из реанимации новорождённых: одного мальчика не удалось спасти, остановилось сердечко. Около 7 утра – снова звонок. Взяла трубку: «У нас плохие новости, ещё двоих не удалось спасти. Кровоизлияние, системы не справились, ничего не смогли сделать, хотя боролись всю ночь. Сочувствуем». Внутри всё рухнуло, сердце разрывалось на куски, душа рассыпалась на осколки, физическая боль от рыданий становилась ещё более невыносимой, как и душевная. Почему, как же так, за что? Спасите девочку! Внутри всё кричало, но я продолжала верить.

Осталась одна девочка, и я сквозь рыдания умоляла её держаться. Параллельно мне делали какие-то необходимые процедуры, к соседке приносили дочку кормить, из коридора доносился плач детей. Это был самый тяжёлый и ужасный день в моей жизни. Около четырех часов дня позвонили снова. Мужской голос на том конце сказал: «Ваша девочка в агонии, приходите прощаться». Это стало последней каплей. Ужасные слова, которые убивают и так уже еле живую меня. Потом оттуда позвонили снова, через пару часов, но я уже не смогла взять трубку. Мозг отказывался верить в происходящее. Я еле отвернулась к стенке, чтобы соседка не видела моих рыданий, свернулась в креветку и рыдала, рыдала, как​ никогда в своей жизни. Это были адские часы. Я так и не смогла больше пойти в то отделение. Не смогла бы видеть умирающую мою доченьку, последнюю мою надежду.

Потом ко мне пришла Нана Картлосовна, от которой я узнала, что всех моих малышей больше нет. Она назначила таблетки, которые останавливают лактацию, и попросила медсестер перевести меня в одиночную палату. Но мне было уже всё равно. Моя жизнь, как мне тогда казалось, закончилась, я умерла вместе с моими малышами.

Ножи

Меня перевели в другое крыло, но там тоже были мамы с детьми. Я просуществовала четыре дня в одиночной палате с издевательскими разноцветными крабиками на стене, с детским пеленальным столиком и ванночкой. Плакала целыми днями. Сутки не могла смотреть в телефон. Мне ставили капельницы, кололи уколы, давали какую-то еду. Приходил психолог, кто-то приносил на подпись страшные юридические документы на моих малышей. Заходили врачи, обрабатывали шов, кто-то спрашивал, как ребёнок, приходили нянечки забрать грязные пелёнки, которых нет. Из коридора слышался детский плач. Я не выходила за дверь.

На УЗИ все сидели с новорождёнными, счастливо обсуждали и фотографировали своих детей. В моё сердце будто вновь и вновь втыкали ножи. Мое существование и невыносимую боль на минуты скрашивали цветы и конфеты от мужа. Без поддержки родных я вообще не знаю, что было бы со мной.

Фрагменты женщины

26 октября меня выписали, но домой не хотелось. Там всё напоминало о детях.

Дома я пробыла полдня. Ночью с 26 на 27 октября случился жуткий озноб, такого никогда со мной не было, потом – температура 39,4. Скорая, снова звонки Нане Картлосовне, снова госпитализация в центр Кулакова, но уже в общее хирургическое отделение, где не было мам с малышами. Этот второй «заход» в больницу уже не так ярок, там было просто существование. Снова капельницы, таблетки, уколы. Неприятное общее отделение, шестиместные палаты. Но мне было все равно. В какой-то момент, глядя на голубое небо из окна палаты, я подумала, что мои малыши там, на небе, а их души рядом с дедушкой. Они там вместе. 2022 был ужасный год, забравший пятерых.

Сейчас я постоянно пытаюсь максимально отвлечься на что-то, занять свои мысли. Днём это получается, правда, не всегда, и то только на какие-то минуты. А ночью я не могу думать ни о работе, ни о поездках, ни о чем другом, кроме малышей. Как яркие вспышки, в голове возникают картинки воспоминаний: роды, реанимация, кувезы и адская боль. Периодически читаю истории, подобные нашей. Кажется, что, когда встречаешь такие же чувства мам, становится чуть легче, потому что я не единственная в таком же состоянии.

Я посмотрела фильм «Фрагменты женщины» и узнала там себя, наверно, теперь он станет моим «любимым» фильмом.

Я потеряла то, чем жила много месяцев, оставшись с душевной болью воспоминаний. Никогда не думала, что суждено такое пережить. Нет ничего страшнее в жизни, чем потеря детей. Во мне теперь всегда будут биться пять сердечек. И эту боль ничем не заглушить.

Я уверена, что у нас ещё будут свои детки, но моих первых Ангелов я не забуду никогда. Просыпаюсь и засыпаю с мыслями о них. Никогда не думала, что может быть настолько больно – и физически, и, особенно, морально. Невозможно ничем другим заполнить эту чёрную дыру боли и горя внутри.

Осень жестока

Время – другое.

Осень жестока.

Грани сознания – бесповоротно.

Осень, ты, осень, время потерь,

Однако к прошлому не закрою я дверь.

Бесценное время, цель мироздания,

Как же любила я вас – чудо создания.

Летели недели, я верила небесам,

Но они рассудили, что не быть чудесам.

На «до» и на «после» жизнь разделилась,

В сердце лишь боль навсегда поселилась.

Невозможно забыть мне, не в силах поверить,

Эту грань боли ничем не измерить.

02.11.2022