Это была моя четвертая беременность, но первые роды. Предыдущие беременности замерли на ранних сроках, поэтому, когда я прошла первый скрининг в 12 недель, счастью не было предела. На этот раз все протекало идеально.

Но все изменилось 3 февраля 2016 года. В этот день на плановом осмотре врач не услышала сердцебиение стетоскопом и отправила на УЗИ. Там специалист сухо сказал: «Сердцебиения нет». Так просто, так коротко, без эмоций… Как будто речь шла не о ребёнке, не о беременности сроком в 25 недель, а о чем-то неживом, неважном. Но это было всё, что я услышала от медика.

Я не знала, как сообщить мужу. Я вообще не знала, что делать дальше, и почему-то не плакала. На меня смотрели все, кто был в женской консультации. Врачи бегали и говорили о перинатальной гибели плода. А я просто стояла и ждала: что дальше?

Дальше были сборы в роддом, холодный осмотр в приёмном и одиночество. Благодарна медперсоналу, что меня положили в палату с девочкой с потерей на сроке в 21 неделю. Я ждала два дня, пока вызовут схватки.

“Было просто невыносимо от мысли, что придется вот так взять и отдать её. Её, мою Викторию, которая пережила эти 12 недель, которые всегда были для меня концом.

На родах моим врачом был мужчина, очень приятный и спокойный. С ним получилось родить всего за две потуги – и вот она, моя девочка. Врач спросил, буду ли я смотреть на дочь. Конечно, я посмотрела. Она вся была опутана пуповиной. Моя девочка была такая хорошенькая… Слёзы текли не переставая, а он пытался меня как-то подбодрить.

Всё закончилось 5 февраля. Всё – больше нет ни живота ни моей девочки .

Причин так и не нашли. Только обвитие пуповиной. «Так бывает», – сказали мне.