Я вполне обыкновенный человек. Сейчас мне 38 лет, я жива, здорова. Жизнь идет своим чередом. И именно сейчас я готова поделиться рассказом о пережитой трагедией. Это произошло в 2016 году.

Ничто не предвещало беды

На момент первой беременности мы жили с мужем вместе уже пять лет и решили, что готовы завести ребенка. Подошли ответственно: проверили здоровье, расписались. Беременность прошла хорошо, даже токсикоза не было. Родилась дочка, и, как у многих, наша жизнь резко изменилась.

А потом случилась вторая беременность, и ничто не предвещало беды. Каким-то чудом мы с мужем умудрились зачать второго ребенка почти в тех же числах, что и первую дочку, с разницей в два года. Сейчас, спустя время, я понимаю, что несмотря на кажущееся сходство, это были две кардинально разные беременности.

Я докармливала дочку грудью, классический день сурка с маленьким ребенком. Да, было тяжелее физически. Да, уставала, да, не уделяла своему текущему состоянию достаточно внимания, как это было при первой беременности. Но анализы были в норме, УЗИ показывало, что всё хорошо, ребёнок шевелился, живот рос.

32 неделя, плановый приём, доктор не может услышать сердцебиение. Аппарат УЗИ есть, но нет специалиста. Меня срочно отправляют в платную клинику провериться. Помню, как зашла домой, сказала мужу, что иду на УЗИ. Он сначала даже ничего не понял, бухтел, что ему надо на работу. Даже сейчас мне трудно произнести фразу, что сердце моего ребёнка не бьётся, тогда же я вообще ничего не понимала и не помню слов, которые сказала мужу.

УЗИ сделали в соседней клинике. Я признательна врачу за профессионализм и тактичность. Она очень корректно сообщила мне, что беременность замерла несколько дней назад.

“Ужасно то, что я не знаю, когда умер мой ребёнок. Всё перевернулось в одно мгновенье, я даже не могла осознать, что случилось, когда, почему, за что. Я просто ходила, заботилась о дочке, муже, доме. Жила обычной жизнью, и вдруг мне говорят, что всё закончилось. Сердце не бьётся – вперёд, в больницу.

Я плохо помню, как сказала мужу окончательный диагноз. Я рыдала в ожидании скорой помощи. Потребовала у мужа пообещать, что у нас будут ещё дети, и это обещание поддерживало мою психику ещё год после трагедии. В то же время я думала о старшей дочке: она впервые должна была надолго остаться без мамы. Это сейчас я понимаю, что мёртвый ребёнок внутри меня – это угроза и здоровью, и жизни. Но в тот момент я вообще не думала о себе.

Ад внутри

Скорая отвезла меня в роддом, не самый плохой, но, к сожалению, со старыми, советскими традициями. Меня определили в палату к девчонкам, которые лежат на сохранении. В этой обстановке я чувствовала себя ужасно, но поставила себе цель просто пережить всё это. Оглядываясь назад, понимаю, что мою психику как будто придавило плитой, моей задачей было просто сохранить себя в этой ситуации.

Я абсолютно не была готова к тому, что со мной происходило. Мне дают таблетку, стимулирующую роды, и говорят ждать. Я в палате среди других людей, переживаю всё внутри, нужны невероятные усилия, чтобы не плакать.

Это было похоже на пытку: лето, под окнами каждый день забирают мам с новорожденными, вокруг тебя беременные благостно ждут своих малышей. А внутри меня — ад. Ничего не болело, но я лежала и ждала, когда придёт время рожать мёртвого ребёнка. Подходящая ситуация, чтобы начать сходить с ума.

Меня тогда спасли два мощных якоря. Первым было переживание за старшую дочку. Когда они с мужем приезжали, я радовалась встречам, эти двое были моим будущим. А вторым якорем было моё прошлое, весь предыдущий положительный опыт. Мои первые роды стали моим спасением. Мозг настойчиво подсовывал картинки из прошлого. Было ощущение, что моя психика упорно спасала сама себя, оставляла возможность любить и жить полноценно без обвинений и ненависти.

Роды

Сами роды меня раздавили. Когда пришла физическая боль, стало понятно, что психика держалась на волоске. Казённое отношение персонала, которому важнее удачно сдать смену. Никому не нужная клизма. Очень резкие схватки. Всё происходило очень быстро. Никакой поддержки.

“Меня положили на родильный стол и ушли. У меня началась истерика. А потом пришла злость, к которой я вообще не была готова. Я рожала мёртвого ребёнка, с адской болью, а меня просто оставили одну!

Позже, в перерывах между схватками, мне говорили, что это и не ребёнок вовсе, что мне надо подписать документы, чтобы его похоронило государство. Мне говорили, что всё равно придётся посмотреть на него, но меня пожалеют и покажут только ножку. Ребёнок, послед – всё как в тумане. Я проявила малодушие, уступила, подписала все документы.

Жалею ли я о том выборе не хоронить ребёнка самой? – Да. Могла ли я тогда объективно поступить по-другому? – Нет, у меня не было ни малейших сил, меня просто не было как личности. Тряпочка, с которой можно делать, что угодно. Единственное, чего я тогда хотела, это чтобы всё быстрее закончилось.

“Я не обижаюсь на ту женщину, что принимала у меня роды. Я понимаю, она была абсолютно уверена, что так мне будет лучше. Дело во всей системе, её надо менять.

До начала родов я провела в больнице несколько дней, в которые было бы очень здорово поговорить с психологом, обсудить какие-то моменты заранее, дать мне возможность подумать, посоветоваться с мужем и принять наше решение. Это реально могло бы мне помочь.

Об этом не говорят

Мне стало легче, когда я попала в послеродовое отделение. Меня положили в палату с немой девушкой в такой же ситуации. Мы не разговаривали. Она общалась со своей семьей по скайпу, меня навещали дочь и муж. Они помогали мне отвлечься. Говорить с другими знакомыми людьми я не могла – сразу начинала плакать. Мне было горько, я только и ждала возможности сбежать из больницы.

Дома стало легче. Я просто загнала свою боль внутрь себя и пыталась жить. Очень неприятно было снова встречаться с людьми и объяснять, где ребёнок, ведь в последний раз все видели меня с большим животом. Это было очень грустно и неприятно.

“ Однако, рассказывая о своей беде, я с удивлением узнавала то, о чем люди не говорят. Меня будто приняли в какой-то неофициальный клуб женщин, переживших похожую трагедию. Оказалось, что в моём окружении, даже самом близком, полно бед и утрат.

Дети умирают и после рождения, замершая беременность приводит к тому, что женщинам удаляют матку, огромное количество выкидышей на разных сроках, кто-то не может выносить. Таких историй действительно много, особенно у старшего поколения. Но об этом не говорят. Я попала в число тех женщин, которым не повезло.

Жизнь продолжается

Самым сложным оказалось простить себя и избавиться от мысли, что всё могло быть по-другому. Что это я виновата, плохо думала, не то делала. Что если бы обратила на что-то больше внимания, всё было бы по-другому. Но нет. Всё случилось, как случилось. Мысль, что по-другому быть не могло – основа моего нынешнего нормального состояния. Я смогла принять произошедшее и себя в этом только тогда, когда пришло глубинное понимание того, что в тот момент я поступила единственно возможным для меня образом; и если бы была возможность сделать по-другому, я бы ей воспользовалась.

Хотелось бы написать, что в итоге я окончательно пришла в себя, что мы с мужем родили ещё детей и живём счастливо вместе. К сожалению, всё случилось не так. Через год мой брак развалился на части, выбив подпорку, на которой держалась моя психика. Ух, как меня тогда накрыло! Ужасное чувство, когда ты уже не видишь причин, да и просто не можешь вести себя адекватно.

В тот период боль от потери ребёнка смешалась с болью от краха семьи. Пришлось переживать всё и сразу. Я не думаю, что справилась бы без посторонней поддержки.

Если у вас беда, держитесь и ищите помощь. Жизнь продолжается, и её стоит прожить достойно.