Двенадцать лет ожидания – и чудо: долгожданные две полоски. В тот момент я испытала противоречивые чувства: от удивления и радости до растерянности до страха. Я понимала, что с этого дня моя жизнь изменится, но не думала, что настолько.
Наша радость
У меня практически не было токсикоза, все анализы в норме, в 12 недель я чувствовала себя прекрасно. Я была в ожидании растущего животика и первых шевелений. Мы с мужем договорились никому не говорить до Нового года. Но в тайне друг от друга мы всё-таки потихоньку рассказывали, ведь нам так хотелось поделиться нашей радостью со всем миром.
Первый скрининг в женской консультации 6 декабря, первое видео моего малыша. Заключение врача: «Всё хорошо, можно рожать!» Врач, у которой я наблюдалась платно с первого дня, убедила меня сделать дополнительный первый скрининг у эксперта. Нет, её ничто не настораживало, просто, видимо, врачебный опыт. На скрининг я поехала с мамой, уж очень она хотела меня поддержать: «Чтобы ты не переживала».
11 декабря, суббота. Приятная клиника, пациентки выходят из кабинетов со снимками своих малышей. Скрининг длился около часа, малыш никак не хотел показывать себя со всех сторон. Когда врач тыкал малышу в спину датчиком УЗИ, он поворачивался лицом и смотрел в самую душу таким осмысленным взглядом, вроде: «Что вы от меня хотите?». Потом он сосал пальчик – это было невероятно, очень жаль, что я этого не засняла!
Врачу не понравилась активность плода и отсутствие движений в правой ручке – возможно, амниотической тяж. «Я обязана отправить вас на перинатальный консилиум», — сказала она. Тогда внутри у меня что-то оборвалось. Перинатальный консилиум?! Это даже звучит страшно! Я поняла, что я его теряю. Пол малыша я попросила написать на листочке и запечатать.
Молча мы доехали до дома, у меня был ком в горле. Дома я отправила электронное письмо в перинатальный центр имени Кулакова для записи на консилиум и ждала понедельника.
Сердцебиения нет
Вечером приехал муж, сказал, что всё будет хорошо.
В понедельник я дозвонилась профессору, он обещал вскоре ответить.
Я съездила в женскую консультацию – по их скринингу всё было замечательно. Врача ничуть не смутили результаты другого скрининга. И я поверила! Эта вера помогла мне не сойти с ума в ожидании консилиума.
Консилиум проходил по средам. Меня записали через неделю.
Ранним утром муж отвёз меня в перинатальный центр. Около двух часов в очереди, целый огромный коридор таких же беременных на разных сроках в ожидании. Я была уверена, что у меня-то точно всё хорошо. Легла на кушетку, врач долго водила датчиком по животу, несколько раз меняла датчик на вагинальный.
Потом она зачем-то позвала ещё двух врачей, которые стояли и смотрели на экран. Я всё ещё надеялась, что всё хорошо. Потом одна из них произнесла: «Нам очень жаль. Сердцебиения нет».
Это был шок! Я рыдала в голос, хотелось закричать. Хорошо, что со мной никого не было из родных, иначе я бы не смогла успокоиться. На улице я попыталась вдохнуть ледяной зимний воздух, но поняла, что я задыхаюсь – настолько всё было сжато во мне.
Муж забрал меня, я собрала вещи в больницу, и мы поехали в женскую консультацию за направлением. Слёз не было, был страх. В больнице я попросила платную палату – там хотя бы было всего две койки. Мне повезло: предыдущая пациентка выписывалась, и я осталась в палате одна. У меня было время, чтобы освободиться от эмоций, которые меня так душили. Я ревела всю ночь, утро и весь день.
Я не знала, что в человеке может быть столько слёз, они просто не останавливались. Мне так было себя жалко. Я не понимала, что я здесь делаю. Моим спасением оказался фонд «Свет в руках» – я каким-то образом наткнулась на его сайт в интернете в поисках ответов на свои вопросы. Такие же мамочки, прожившие подобные ситуации меня очень поддержали.
Голубая коробочка
У меня был замечательный врач. Вообще, все врачи, заведующая отделением, кроме младшего персонала и анестезиолога, — душевные люди. Я очень им благодарна за человеческое отношение и профессионализм. Видя, что я уже захлёбываюсь от слез, врач принесла мне валерьянку. На следующий день мне подселили пациентку на сохранение на таком же сроке 14-15 недель. Мы мало разговаривали, каждый проживал свою боль, я только слышала, как она тоже тихо рыдала. Мне было комфортно с ней.
Наступил день родов. Не знаю, каким чудом, но я взяла себя в руки. Я молилась. Слёзы отступили – мне нужно было собраться и пережить процедуру удаления моего малыша. Утром мне вставили таблетки и начались схватки, которые становились всё сильнее. Чувство времени притупилось. Мне казалось, что я теряла сознание от боли, мне кололи обезболивающее, меня бросало в жар. В этот день в палату к нам часто заходила заведующая отделением, которая контролировала процесс. Я приняла удобную позу, проживала схватки и дышала. Было открыто окно, в палате было морозно холодно, меня это спасало. Потом что-то во мне булькнуло и фонтаном вышло из меня. Я позвала врача, она осмотрела меня и сказала, что ещё рано. Схватки закончились, я просто лежала ещё минут сорок.
Потом меня отвезли в операционную. Там заведующая заботливо укрыла мои оголённые ноги. Меня трясло то ли от холода, то ли от лекарств, то ли от страха. Я пришла в себя после наркоза уже в палате. Как сказала моя соседка, меня не было минут 15.
За это время мне поменяли постель и убрали пол от следов крови. Снова пришла заведующая и сказала, что нужно поесть, она распорядилась оставить мне обед и разогреть его.
Наконец, всё закончилось. Я помню, что мне не хотелось уезжать из больницы в тот мир, где всё по-прежнему, но уже без него. Дома я открыла конвертик с полом малыша. Теперь у меня есть голубая коробочка с результатами УЗИ, тестом на беременность, конвертиком с полом, маленькой игрушкой и бесконечной любовью. Сыночек, нам очень жаль!
В тот Новый год для меня с неба падал «чёрный» снег. Дальше была работа с психологом из фонда «Свет в руках». Спасибо, что вы существуете! Это бесценно.
