Самые страшные слова в моей жизни: “Деточка, такое бывает. Ребенок мертв, но ты должна его родить”

О семье

Меня зовут Лена, мне 29 лет. Начну с того, что у нас с мужем очень красивая история любви. Он красиво ухаживал за мною и галантно отбил меня у другого жениха, приехав за мной на Кипр. Он сказал мне: «Ты за него не выходишь замуж, ты выходишь за меня», и я ответила ему «да». У нас была и безумная любовь, страсть.

Мы в браке уже два года. После свадьбы мы сначала жили вдвоем, притирались друг к другу. А потом стали готовиться к детям. Моя мама очень переживала по поводу детей, все торопила: пора, пора. Но, к сожалению, она не дожила до этого момента. Мама умерла весной 2016 года. И так получилось, что еще и 40 дней не прошло со дня маминой смерти, а я поняла, что забеременела. И это было таким счастьем для нашей семьи. Мы решили, что это знак, знак от мамы. Она так волновалась, так хотела внуков, и вот послала нам.

Беременность

Беременность протекала хорошо, никаких токсикозов, никаких плохих анализов. Только внутри было какое-то напряжение. Мне говорили: «Все будет хорошо», а у меня внутри сомнение: «Хорошо?». Даже странно было.

Я девушка тревожная, в какой-то момент поймала себя на мысли, что накручиваю себя, все время проверяю: не кровит ли, не тянет ли. А надо было просто отпустить себя и наслаждаться моментом. Единственное, у меня короткая шейка и на 20-й неделе мне поставили пессарий, я с ним наблюдалась у врача.

Женской консультации я не очень-то доверяла, я туда ходила и сама анализы выпрашивала: «Может, мне сегодня кровь сдать? А анализ мочи когда нужно?», а мне отвечали: «Давай в следующий раз». Поэтому я стала наблюдаться у частного врача – мне его порекомендовали знакомые. Доктор, мужчина, всегда вежливо со мной разговаривал, успокаивал. И я ему доверилась, это он поставил пессарий и наблюдал меня. Я себя еще спрашивала, зачем я так часто к нему хожу, у одной моей знакомой тоже стоял пессарий и она не так часто ходила на осмотры. Но сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что это у меня были такие звоночки, предчувствие. Были мысли еще и в третьем месте пройти осмотр, но я себя остановила, не стала перепроверяться, раз уж я и в женской консультации и у хорошего врача наблюдаюсь.

Беда

У своего частного доктора я регулярно делала УЗИ, все было хорошо: плацента хорошая, кровоток отличный. Ничего не предвещало беды. Пока в один прекрасный день, во вторник 24 января, я не поймала себя на мысли, что я не чувствую шевелений ребенка. Сказала об этом мужу, но он успокоил меня: «Скорее всего, малыш спит. Спи и ты, не переживай, завтра утром проснешься, он будет шевелиться».

На следующий день я пошла на службу вместе с моей подругой, которая тоже на тот момент была беременна. И вот отсидели мы службу, исповедались. А шевелений все нет. Позвонила своему врачу, поделилась тревогой, он мне сказал немедленно приехать. Он работает в клинике при Президенте РФ, так что оборудование у него хорошее. Он посмотрел меня, сказал, что все хорошо: вот кровоток, вот плацента. На мой вопрос «почему не шевелится?» доктор ответил, что ребенок уже опустился и встал в таз.

Я попросила снять пессарий, уже недолго осталось. Подумала, что вот сейчас его снимут, и я рожу. В субботу 28 января у меня отошла пробка. И я после этого еще целый день провела на ногах, мы ездили с мужем на день рождения знакомой, заехали еще к свекрови. И там я осознала, что схватки у меня уже каждые 5 минут. А я их не чувствовала почти – не было никакой боли, ничего не тянуло.

Когда мы добрались до дома, схватки были уже очень частые, хотя боли по-прежнему не было. Я решила подождать, пока не вызывать скорую, пусть шейка побольше раскроется. И вдруг у меня начинаются потуги! Я прошу мужа срочно отвезти меня в роддом.

В родильном отделении меня раздели, осмотрели, удивились, как это я смогла доходить до полного раскрытия шейки. Меня быстро переодели в больничную ночнушку, отвели в родовую палату, положили на кушетку, проткнули пузырь. Воды были очень темные, темно-зеленые с коричневым. Бригаде это не понравилось, они стали говорить, что это нехорошо, что, скорее всего, ребенок покакал. Дальше мне подключили аппарат КТГ и через какое-то время вокруг меня начали суетиться, бегать. Я спрашиваю: «Что случилось?», они отвечают: «Мы не слышим сердцебиение». Тут и я начинаю напрягаться. Вокруг меня уже вся бригада собралась, много народу. Приходит мужчина-врач делать мне УЗИ. И говорит мне самые страшные слова в моей жизни: «Деточка, такое бывает. Ребенок мертв, но ты должна его родить». Для меня это был шок. Я не поверила, я решила, что пока сама не увижу – не поверю. Я позвонила мужу, попросила его вернуться. Врачи объяснили мне, что сделать кесарево уже не получится – ребенок уже выходит. Я начала тужиться, они стали давить на живот, я не стала возражать – подумала, что если это поможет ускорить процесс, пусть будет как будет, лишь бы быстрее все разрешилось.

Удивительно: несмотря на шок, оцепенение, у меня была ясность в голове. Я все это время и потом тоже очень четко соображала. Я не знаю, откуда я нашла в себе внутренние силы спеть такую мантру-молитву про то, что как бы больно ни было, надо делать то, что нужно, и пусть будет так как будет. Еще до того, как я стала рожать, мне сообщили, что ребенок уже, скорее всего, пару дней как умер. И я понимала, что если есть какие последствия асфиксии, например, то ребенок с такими последствиями был бы инвалидом, а я не желала такой судьбы своим детям. И я не стала вымаливать и выпрашивать у Бога его спасти. Я просто доверилась Ему в тот момент, сказав: «Ты знаешь, как лучше».

Когда я родила, акушерка показала мне ребенка – он не кричал, не дышал, ничего... Я спросила, можно ли его реанимировать, ответ был отрицательным. И это был тот самый момент, когда на меня обрушилось все осознание произошедшего, у меня потекли слезы.

Акушерка перерезала пуповину, она была очень темная, фиолетово-синяя.

Это был наш первый ребенок. Такой долгожданный. Получилось, что одна смерть, смерть малыша, перекрыла вторую, мамину.

Поиск причины

Врачи в роддоме были очень недовольны моей плацентой и сильно удивлялись, почему в моей карте такие хорошие анализы. Потому что по факту плацента была очень маленькой, недоразвитой, а по анализам с ней все было хорошо.

Посыпались вопросы: про резус-фактор, болезни. Сразу же принесли какие-то бумажки на подпись.

Меня спросили, буду ли я смотреть на ребенка. Я ответила, что буду, хотя мне было очень страшно. Но я понимала, что, если я не сделаю этого, потом буду жалеть.

Он был прекрасен. Такой маленький, хорошенький. Но было видно, что уже несколько дней, как он умер, потому что по коже уже пошли пятнышки, местами кожица начала слезать.

Версий того, почему это произошло несколько: и оторвавшийся тромб, который перекрыл кровоток от плаценты, и врачебная ошибка, хотя мой врач сказал, что готов предстать перед судом, потому что по результатам УЗИ, которые он делал, плацента была нормальная, и даже синдром внезапной детской смерти.

После

29 июня будет 5 месяцев, как я стала мамой ангела. Моя жизнь разделилась на «до» и «после». У меня было ощущение огромной пустоты внутри. Мне казалось, что меня покинули все. И Бог меня оставил. Была безумная обида на маму, которая тоже оставила меня, не уберегла в тот момент, не пришла ко мне на помощь. Меня перевели в реанимацию. Единственное, о чем мы просили с мужем, чтобы меня не клали в палату к новорожденным. Потому что там мне будет невыносимо.

Ночь я провела в реанимации. Бедная девочка, которая лежала рядом со мной со схватками, она должна была родить. Мне искренне было ее жалко, она была в родах, а рядом с ней такой случай. И для меня это был стресс – я то рыдала, то успокаивалась. Состояние у меня было нестабильное. До утра со мной был муж – ему разрешили остаться. А днем меня перевели в гинекологию – я там провела 3 дня до выписки. В палате подобралась «интересная» компания: со мной лежали две девочки. У одной была замершая беременность, 16-я неделя. Вторая делала аборт по медицинским показаниям. Мы пытались уйти от нашего горя: то смеялись, то плакали вместе. Это была своеобразная поддержка.

Почему Бог допустил такое?

Я на удивление стойко справляюсь со своим горем. Хотя вопрос «Зачем жить?» поднимался. Я спрашивала у батюшки: «Это наказание? Это мы так с мужем нагрешили?». Всю беременность я просила у Бога только одного, я трижды исповедовалась, мне ничего не надо было, только чтобы бы все было хорошо с ребенком. Я настолько уверенно шла рожать. Было ощущение, что за мной орда стоит. Я настолько воодушевленная была. И такой удар. Удар под дых. У меня была большая обида на Бога. Как же так? Какой же Ты злодей! Я столько ходила просить! Все старалась делать правильно, и такое наказание. А батюшка мне сказал: «Кто-то живет 90 лет, (пробел) а кто-то 9 месяцев.»

Эта мысль меня греет и утешает отчасти, это мой ресурс. Я не знаю, как было бы лучше. Если бы он родился и выжил с последствиями внутренних изменений, то каким бы он был, какая у него была бы жизнь. Есть прекрасная притча. Кто-то просит у Бога детей, а потом они становятся насильниками и убийцами. Или кто-то просит о спасении ребенка, ребенка спасают в родах, но он полностью инвалид.

Хотя, конечно, мне больно и обидно, почему все случилось именно так. Мне запомнился один фильм с Уиллом Смиттом. По сценарию у него умерла 6-летня дочь от рака мозга, и он ушел в глубочайшую депрессию. В этом фильме есть две сильные фразы: "Все ненормально, что начинается со смерти детей" и "Как прежде уже не будет никогда". Вот это правда! Как прежде уже не будет никогда. Время не лечит, раны остаются.

О поддержке

От того, чтобы не плакать 24 часа в сутки, меня удерживают слова батюшки: "Вряд ли бы сыну понравилось, что его мама плачет" и "Слезами ты его не вернешь".

Но иногда я плачу, я позволяю себе плакать, если мне хочется плакать, и мне становится легче. При этом я понимаю, что могу убиться в слезах, но от этого ничего не изменится. Это свершившийся факт, на который я повлиять не могу, и теперь остается только принять его.

А вообще, у меня есть три столпа, на которые я могу опереться.

Моя семья: муж, который прошел через это все вместе со мной. Мой отец и моя родная сестра. Они были рядом со мной, сестра занималась всеми документами и получением праха ребенка, папа старался меня отвлекать.

Второй столп - это мои друзья, которые всегда были рядом.

И третий столп - это мое увлечение. Я рисую. Не так часто, как мне хотелось бы. Но это такое наслаждение, ты забываешься и получаешь кайф.

Вот эти три точки опоры помогали и помогают мне жить и радоваться жизни. Находить положительные моменты и не проваливаться глубоко в свое горе.

Плюс то, что я сама психолог, помогает мне разбираться в себе, в ситуации.

О муже

С мужем мы на эту тему особо не разговариваем. Я знаю, что он обращался к психологу. Еще мужа очень поддерживали его друзья, они у него золотые. Его мама, моя свекровь, тоже очень помогала, была рядом. Именно благодаря ей мы успели переписать заявление, забрать прах ребенка и похоронить его. Изначально мы не хотели этого делать, мужу казалось, что так будет легче. Но сейчас я спокойна, что мой сын похоронен.

Конечно, я проживала горе более эмоционально, муж был более сдержанным. Он никогда при мне не плакал. Просто меня поддерживал и говорил, что все будет хорошо. Недавно я его очень аккуратно спросила: "Ты вспоминаешь?". Он ответил: "Да, вот сейчас ему было бы 4 месяца".

Мужу чуть-чуть проще, у него есть сын от первого брака. Мы берем его к себе каждые выходные. У мужа есть уже опыт папы. В первое время после случившегося его сын к нам не приезжал, потому что мне было очень больно слышать «папа». У меня было ощущение, что у него есть то, чего я лишилась. Была зависть, что он может наслаждаться сейчас тем, чего у меня нет, что так и осталось пока моей мечтой.

Но я справилась с этими чувствами, сейчас его сын, как и раньше, приезжает к нам на выходных.

Сейчас

Я восстанавливаюсь психически. Не хочу, чтобы следующий ребенок был заменой, проекцией. Чтобы не жить с прошлым, чтобы не сравнивать, я даю себе сейчас время.

После всего случившегося я поняла одну вещь – надо жить сегодняшним днем. Я всю жизнь планировала, мечтала, фантазировала, готовилась загодя. Вот и тогда, собираясь в роддом, я приготовила всю детскую одежду, кроватку, комод. А потом пришлось все это разбирать-раздавать.

Я решила, что дальше следующего дня не планирую. Я не знаю, что будет завтра и послезавтра, потому, что ты можешь запланировать, ты можешь даже представить, как это будет, но ты ничего не решаешь в этой жизни. Все может пойти по-другому.

Поэтому единственное, что я могу - быть максимально здесь и сейчас. Когда ты находишься слишком в будущем, в планировании – ты не живешь сейчас. Когда ты находишься в переживании прошлого, то ты тоже не живешь сейчас. Ты упускаешь что-то очень важное. И вот поэтому я перестала загадывать. И, наверное, начала жить. Даже работу сменила – на прошлой работе были трения с начальством, и я решила перестать идти на компромиссы. Да и в общем было огромное желание все поменять в своей жизни. Но суть моей работы останется той же – буду по-прежнему работать детским психологом в гимназии.

Если бы у меня была возможность помочь советом тем, кто столкнулся с перинатальной потерей.

Первое, что я бы сказала - не сдаваться. Как бы больно и тяжело не было, надо понимать, что все еще будет. Наверное, это банально, но это так: если ты проходишь через это, значит, тебе это для чего-то нужно, и ты сможешь это преодолеть. И жить дальше. Надо просто жить, искать в каждом следующем дне какие-то радости, не сдаваться. Это первое, что приходит в голову.

Второе, и это очень важно - не надо себя винить. Не надо закапывать это глубоко в себе и думать, а если бы... Я тоже так думала в первое время. Но я поняла, что это есть точка невозврата. Я не могу вернуть, воскресить, поменять. Значит, так нужно для моей жизни. И это сделает меня сильнее, мудрее, опытнее.

Наш фонд оказывает поддержку таким женщинам – мы проводим группу поддержки родителей в Москве, организуем личную поддержку профессиональными психологами, готовим и делаем доступными каждой маме материалы, которые могут поддержать в такой ситуации.

Нам очень нужны сейчас финансовые ресурсы на то, чтобы каждая мама, потерявшая ребенка, своевременно узнала о том, что она не одна, и она может и должна просить о помощи! И она ее получит.

Вы тоже можете помочь таким женщинам! Потому что даже совсем маленькая сумма денег вносит вклад в это большое дело и поможет проинформировать женщину, в 9 тысячах километрах от Москвы о том, что она не одна, о том, что рядом есть люди, и они хотят ее поддержать сейчас.

Помочь Фонду: СМС на номер 3434 со словами НЕОДНА пробел СУММА ПОЖЕРТВОВАНИЯ (например, НЕОДНА 500)

Помочь фонду