Прощай, моя девочка!

Каждый раз, когда я читала истории мам, столкнувшихся с этим горем, мурашки бегали по коже. Не представляла, что такое может произойти и со мной…

До встречи со своей малышкой у меня было две беременности. К сожалению, обе они перестали развиваться на сроках до 12 недель.

“После этого было почти семь лет жизни с диагнозом «бесплодие». Куда мы только ни ездили, что мы только ни делали. В конце концов, помогла лапароскопия – уже через три недели после неё я была в положении. Счастью не было предела!

Нет шевелений

До 20 недель всё шло хорошо. Но потом выявили патологию, началось раннее раскрытие. На 31 неделе беременности я не почувствовала шевелений. Срочное УЗИ в платной клинике показало, что уже почти не было околоплодных вод, а ребенок страдал от гипоксии.

В панике мы помчались в ближайший местный роддом. Врачи, то ли так же нервничая, то ли пытаясь снять с себя ответственность, ставили мне кучу капельниц и начали оформлять перевод в областную больницу.

В областном роддоме, куда меня домчали на скорой, ночь я пролежала под аппаратом КТГ – прежде, чем что-то предпринять, врачам надо было убедиться в правильности диагноза, поставленного их коллегами. Я продолжала нервничать: шевелений так и не было. Только утром, после очередного УЗИ, меня экстренно увезли на кесарево сечение.

Анечка

Малышка моя родилась 29.07.2020 года в 12:15 с весом 1150 гр. Очень маленькая, но закричала очень громко. У меня сердце готово было выскочить из груди от счастья. Я понимала, что мы всё преодолеем. Мою девочку положили в реанимацию, а на следующие сутки – под ИВЛ.

Приходить к ребёнку можно было только на полчаса в сутки, а всё остальное время я проводила в томительном ожидании. Каждый раз я шла к дочке на трясущихся ногах и молилась, чтобы всё было хорошо. И каждый раз мне говорили что-то новое, а не хорошие новости. Из-за ковида посещение запретили. Это было ужасно: круглые сутки только стены больничной палаты, я и моя тревога. Спасала поддержка мужа, но всё равно начались панические атаки.

У нашей девочки никак не мог заработать кишечник, что только врачи ни делали. И через 10 дней приехал врач, заведующий хирургическим отделением детской областной больницы. После его приезда мне сказали, что дочку надо срочно оперировать. Я плакала, но понимала, что в противном случае исход может быть плохим.

Настал день, когда дочку забрали в другую больницу, а меня выписали домой, опухшую от слез. На следующий день я приехала в больницу, где увидела свою малышку — в носочках и шапочке, такая интересная.

“Мне позволили побыть с ней. Операцию ей так и не сделали – кишечник заработал сам. Я прыгала от счастья! Из реанимации дочку вскоре перевели в детское отделение. Всё шло хорошо – малышка кушала, набирала вес, я уже готовилась лечь к ней, а затем и выписываться вместе домой…

Что-то не так

Переломным моментом стала операция по коагуляции сетчатки глаза. Я приехала подписать документы на операцию, принесли мою малышку, без трубочек – приятно посмотреть. Но когда я уходила, моя душа почему-то разрывалась на куски. После операции мне позвонили и сказали, что всё прошло успешно. Но дочку отправили в реанимацию на денёк, чтобы отошла от наркоза. И тут началось…

Я чувствовала, что что-то не так. Малышку оставили ещё на день – не работает кишечник. Потом нам сообщают, что ребёнок в тяжёлом состоянии. Как же так? Я не могла понять. До этого момента обращаться за новостями в реанимацию можно было строго с 14 до 15:00, а тут разрешили звонить чаще. У меня тряслись руки, было чувство, что я перестала жить.

На следующее утро мне сообщили, что дочке сделана срочная операция, потому что у неё обнаружили некроз кишечника. И мне разрешили звонить каждые три часа. Я поняла, что дела наши плохи. Я рыдала, не могла набрать номер, поэтому звонил муж. Страх овладел мною настолько, что во время его разговоров с реанимацией я уходила в другую комнату.

В 12 часов дня 20 сентября 2020 года врач сказала, что шансов нет: «Мама, к сожалению, ваша девочка умирает. Когда это произойдёт, мы вам позвоним». Всё. Меня не стало в тот момент.

“Я рванула в церковь, упала там на колени и просила бога не забирать её у меня. Я увидела, как заходит в храм мой плачущий муж. Я всё поняла. Я орала на всю церковь:  «За что?! Почему это с нами?!»

Я так её ждала, свою Анечку. Я даже окрестила её в реанимации. Во время похорон я ничего не соображала. Потом ходила к психотерапевту.

Позже Бог был милостив к нам: Он нам подарил сыночка. Беременность была тоже сложная, нам было очень страшно, но мы смогли. Поддержка близких была колоссальной помощью.

У меня сохранились фото моей девочки. Я молюсь за неё, езжу к ней на могилку, разговариваю. Память об Анечке всегда в моей душе.