Кира

Меня зовут Лиза. В мае 2016 года я забеременела спустя 8 месяцев. До этого у меня была замершей беременность на 6 неделе.

С генетикой всё было хорошо, врачи хором сказали, что так бывает, это практически нормально…

Новая беременность протекала спокойно, за исключением нескольких пугающих эпизодов с кровотечением. Я наблюдалась в частной клинике, и доктор успокаивал меня, что все с ребенком хорошо. Во втором триместре мы с мужем начали спорить из-за имен. Я тайно поглядывала в интернете коляски. В нашей семье есть предубеждение, что заранее ничего покупать нельзя, и поэтому я каждый день боролась с искушением.

На 20 неделе скрининг показал девочку, все у нее было хорошо, развитие по неделям. Примерно в это время у меня начала побаливать поясница, шейка матки немного укоротилась. На 22 неделе в один из вечеров спина стала болеть сильнее, наутро боль стала периодической и переходила на живот. Тетя отвезла меня в роддом, это была пятница. К сожалению, два выходных дня никто со мной не говорил, только ставили капельницы с магнезией. За эти два дня шейка укоротилась до 3 мм, у меня были схватки все эти дни, но я не знала, что это они. Я кричала и загибалась от боли. Один из дежурных врачей предложил мне вызвать психиатра, а не акушера. Все в один голос говорили, что у меня нет тонуса, и это не схватки. Только когда я буквально выползла из палаты в сторону смотровой, меня осмотрели и оказалось, что раскрытие 2 пальца. Все забегали, привезли каталку. Я родила свою девочку ровно в 23 недели. Воды были черные, я слышала всё, что говорил мне врач, слышала, кажется, и ее крик. Потом была анестезия и выскабливание. Моя девочка родилась весом 470 граммов, ее поместили в специальный кювез с кучей разных систем. Первый раз я не могла ее рассмотреть из-за пелены слез.

В послеродовой палате я лежала с четырьмя мамочками, которым несколько раз в деньпривозили детей. И рядом с моей кроватью зачем-то поставили детскую каталку. Я вывозила ее в коридор, но ее опять возвращали со словами: «Так положено, она должна стоять тут».

На второй день я выписалась из роддома. К этому времени мою девочку перевели в специальное отделение для недоношенных детей. Там ее пытались спасти, она боролась целых пять дней. Но к сожалению, не выжила. В один из вечеров, в 22:00, когда можно звонить на отделение и узнавать, как пациент, мне сказали перезвонить позже. Через час перезвонили сами и сообщили о ее смерти. Тут же засыпав информацией, куда надо прийти и что сделать...

Это был ад, это была физическая боль в сердце. Потекли дни, в которых я не видела никого и ничего. Ходила в лаборатории, морг, ЗАГС. Получила свидетельство, зачем-то оно нужно было для морга. Киру кремировали. Я никогда раньше никого не хоронила и просто на автомате делала то, что мне говорят. Муж был тоже разбит и подавлен.

Началась зима. Мы доделывали ремонт в квартире, и только это нас отвлекало. До позднего вечера работали, а к ночи возвращались во временное жилье — комнату в общежитии, где куча соседей. Я подкладывала халат вместо живота, чтобы не дай бог кто-нибудь не спросил и не начал сочувствовать и расспрашивать.

В первые дни я не пила таблетки, чтобы остановить молоко. Наоборот, в надежде, что дочка выживет я сцеживалась по чуть-чуть, чтобы в любой момент можно было покормить ее. И вот теперь молока было много, грудь постоянно напоминала о себе.

Пришел Новый год. Мы, наконец, переехали подальше от чужих глаз, туда, где соседи меня не видели с животом. После 5 лет отказа от курения, я опять стала курить. Начала ходить по врачам, изучать свое здоровье со всех сторон. Самое смешное, что я совершенно здорова была всегда, ничего страшнее ОРЗ не бывало, но вот вроде бы нашли какую-то зацепку — антифосфолипидный синдром, я немного под него подпадала.

Естественно, в выписке из роддома ничего не было о причинах преждевременных родов, и в заключении о вскрытии так же ничего особенного не обнаружилось. Начался период самовнушения, что все у нас будет хорошо. Что в следующий раз все получится. Семья меня поддерживала всегда. Мама и тетя переживали, как я перенесу первые недели после смерти Киры, хотели постоянно быть рядом, но я, видимо, из тех, кто переживает горе в одиночестве. Мне было легче с мужем, он немногословный. Он просто обнимал меня и давал мне выплакаться, крепко к себе прижимая.

Летом 2017 года мы поехали в отпуск. На это время мой врач рекомендовал начать активно планировать беременность, все анализы были сданы, все готово. Но что-то не получалось. В сентябре нашли и пролечили с мужем уреаплазму, но и дальше тишина. Я начала нервничать, но в январе оказалось, что зря нервничаю. Беременность наступила. Возможно, это неправильно, но с самых первых недель я сразу сказала мужу, что мы ни на что надеяться не можем. Может ничего не получиться, и даже раньше, чем на 22 неделе.

Но вот пришло время первого скрининга, все анализы в порядке, развитие соответствует сроку. Я пила кучу всяких нужных витаминов и даже лекарств, посещала много врачей. Внутренне я отгораживалась от беременности. Как ужасно бы это ни звучало, но я успокаивала себя мыслями о том, чем надо будет заняться летом по работе, на даче или еще где, если вдруг опять не получится.... Перед вторым скринингом на 16-й неделе у меня укоротилась шейка матки, это стало ударом по нервам. Опять... Я легла в центр невынашивания, где в экстренном порядке мне наложили шов на шейку. Прописали постельный режим. Когда выписали домой, этот режим превратился в строгий постельный режим. Я разрешила себе только душ и туалет, ела лежа, все время лежала. В этом страхе прошла неделя. После плановой госпитализации опять в центр меня обрадовали и успокоили тем, что шейка моя удлинилась, стала 40 мм.

Я полежала еще две недели и уехала лежать домой с разрешением вставать и даже выходить погулять. Но на 20 неделе на скрининге опять нерадостная новость, опять 28 мм. Между тем подходил критический срок. Я боюсь даты 29 мая, потому что это тот срок, на котором я потеряла кусочек себя в прошлый раз, невосполнимый кусочек. На том месте, где была сильнейшая любовь к не родившейся еще дочке и по сей день зияет пустота.

И вот теперь я лежу на сохранении, срок 22 недели, у меня опять потягивает спину, я не могу понять отчего: от вечного лежания или это такое проявление гипертонуса. Я уже давно чувствую шевеления, скорее даже толчки ребенка в животе. Я специально не узнавала пол. Не знаю почему, может, хочу дистанцироваться?

Вся эта беременность протекает на волне постоянного нервного напряжения, я постоянно в страхе. Я скрываю страх: шучу, смеюсь, улыбаюсь, говорю, что все будет хорошо, поддерживаю маму и тетю, отвечаю на робкие вопросы мужа. Он ничего не понимает в моем лечении, но очень радовался, когда я все же решила дать ему снимок, на котором был профиль нашего ребенка. Муж носит его в паспорте, всегда при себе. Я, лежу, не вставая, с апреля этого года, ко всем врачам езжу лежа. Меня очень пугают те дни, когда плановая госпитализация,

приходится много ходить и сидеть. Сейчас мне назначено очень много лекарств для снятия тонуса, для укрепления шейки и на всякий случай антибиотики от инфекции.

Я в таком отчаянии...Еще в апреле решила для себя совершенно точно и бесповоротно, что если и в этот раз не получится, больше я не буду пытаться, есть другие способы: суррогатное материнство и усыновление. В третий раз я не смогу пройти этот путь, у меня сдадут нервы по пути. На фоне всего произошедшего вспоминаю себя 3 года назад, как хотела родить четверых детей не меньше, и сожалею, что все вот так обернулось.

Сейчас я живу зарубками в календаре. Ближайшая веха называется «пережить 29 мая», потом -- «хорошо бы долежать до 4 июля», еще одна -- «если получится доносить до 1 августа, у нас есть шансы» и последняя -- «после 20 августа можно будет вставать и иногда гулять!»

Никому и никогда не пожелаю то состояние, что у меня сейчас. Беременность не приносит мне той радости, какую могла бы. Я не боюсь самих родов и боли, отчасти потому что присутствовала на двух. И в сто раз больше меня страшит сам процесс вынашивания.

Еще одно обстоятельство, которое совсем не укрепляет дух — никто из медиков, начиная с хирурга, накладывавшего мне швы ни разу не поддержали морально, ни слова поддержки. «Вам только надеяться, шансов мало, сами понимаете, что делаем все возможное». Даже когда после операции стало лучше, я услышала только, что это не повод расслабляться. Надо отслеживать состояние и соблюдать режим.

Сейчас, когда я лежу на сохранении в роддоме все аналогично: от врачей невозможно добиться никаких обнадеживающих прогнозов, видимо, все боятся, что если опять случатся преждевременные роды, я буду обвинять их на основании их обещаний, как бы глупо это не звучало.

Если все же получится выносить и родить, я уже точно знаю, что за вторым мы не соберемся совершенно точно.

Продолжение или чем закончилась моя вторая беременность.

Но постепенно уходят страхи и напряжение последних месяцев. Мы с мужем учимся быть родителями и дарить любовь и тепло нашей второй дочке.

По статистике, каждый день в России в первые 168 часов жизни умирает 16 новорожденных.

Наш фонд оказывает поддержку их семьям: как мужчинам, так и женщинам – мы проводим группу поддержки родителей в в разных городах России, организуем личную поддержку с профессиональными психологами, готовим и делаем доступными каждой семье материалы, которые могут поддержать в такой ситуации.

Мы проводим исследования на тему сокращения смертности и нам сейчас нужны финансовые ресурсы на них.

Вы тоже можете помочь! Потому что даже совсем маленькая сумма денег вносит вклад в это большое дело. По всей стране семьи смогут узнать, что они не одни, что рядом есть люди, и они хотят их поддержать сейчас.

Помочь Фонду: СМС на номер 3434 со словами НЕОДНА пробел СУММА ПОЖЕРТВОВАНИЯ (например, НЕОДНА 100)

Сделайте подписку на ежемесячные пожертвования и тогда, указанная вами сумма, будет списываться с вашей карты автоматически каждый месяц.