Мама, я здесь!

Мой путь к материнству был непростым. Я люблю детей, но довольно долго  не хотела сама становиться мамой. Может быть, боялась, а может быть, хотела доказать всем, что можно жить вне концепции «брак – ипотека – дети».

В конце 2019 года я отменила противозачаточные таблетки, и мы с мужем начали пробовать. Попытки заняли чуть больше года. В конце концов я настолько устала делать тесты на беременность и овуляцию, что начала понемногу отпускать ситуацию. Да, у меня не будет детей, ничего страшного, мою жизнь это никак не определяет, она всё равно прекрасна. Если бы мне тогда кто-то сказал, что зачать – это не самое трудное… И всё же надежда, видимо, уже засела глубоко в сердце. Я ходила к врачу, старалась правильно питаться, принимала витамины.

На Новый 2021 год я загадала здорового малыша. А ещё я получила открытку от беременной девушки, в которой она, зная о моём желании, пожелала мне стать мамой. И я стала мамой, только мой ребёнок так и не узнал земной жизни. 

Новый год

К 21 января у меня была 5-дневная задержка. Я психовала: мало того, что с ребёнком ничего не получается, так ещё и цикл сбился. Ожидая, как обычно, увидеть одну полоску, я всё же сделала тест. Он оказался положительным. Первой реакцией был шок: я беременна? Симптомы моей беременности проявлялись так же, как ПМС: болезненная грудь, тянущие боли внизу живота, нестабильное настроение. Я с ужасом оглянулась на прошедший январь: отпустив ситуацию, я делала всё, что строго запрещено беременным. И всё же, придя в себя, заплакала от нежности к малышу и, будучи неверующей, мысленно сказала спасибо, глядя на небо. Это был один из самых счастливых дней в моей жизни.

 Волшебной мистики всему этому придавал сон, который приснился мужу за пару дней до теста: он держал на руках нашу дочку и любовался её щёчками. Он рассказывал про этот сон с большой нежностью и надеждой.

В тот же день я сообщила новость мужу, он был взволнован и светился от счастья. Мы решили пока никому не рассказывать. Планировали выждать 12 недель. Но так вышло, что пришлось сообщить моей маме, сестре, моему другу (он курил, и я решила не обманывать, когда попросила не делать этого при мне) и потенциальному работодателю – на тот момент я проходила стажировку и решила, что пусть лучше в компании сразу будут в курсе. Восприняли очень адекватно.

Предполагаемый срок рождения был 27 сентября. Я радовалась, что это будет мой подарок на 30-летие, что большая часть из этих оставшихся 7 месяцев выпадет на бесснежный сезон, летом будет много дешёвых овощей и фруктов и можно будет подолгу гулять.

Я установила на телефон приложение для отслеживания срока беременности и с нетерпением ждала каждую новую неделю. Вот мой малыш размером с семечку кунжута, а вот уже с косточку апельсина. Всё так интересно и по-новому! Мы с мужем были очень счастливы. Год начался как нельзя увлекательнее: ремонт в нашей общей квартире, его новая работа, долгожданная беременность. Можно было уже обставлять детскую комнату. 2021 год должен был стать одним из самых лучших в нашей жизни.

Глухое эхо

 Почти полтора месяца мою беременность ничто не омрачало. Это придавало мне сил: я думала, что раз моя беременность проходит так легко, значит, Вселенная дала мне зелёный свет на детей. Я хотела троих.

В феврале эндокринолог поставила мне диагноз гестационный диабет. Диагноз был предсказуемым, т.к. у меня и до беременности были проблемы с сахаром. Но по факту он давался очень тяжело психологически. Я знала, что неконтролируемый диабет может привести к выкидышу, старалась компенсировать, соблюдала диету, занималась физкультурой, колола инсулин. Бесконечные проколы кожи мучали меня. Я с ужасом думала о том, что это продлится ещё 7 месяцев, переживала, что из-за меня страдает ребёнок. Иногда в голове крутились страшные мысли, и я гнала прочь мысли об аборте. Но, прочитав кучу беременных форумов, всё же как-то успокаивалась: в большинстве случаев при ГСД беременность протекает нормально, и дети рождаются здоровыми. Тем более 4 года назад моя сестра родила с таким же диагнозом. 

До беременности я читала о перинатальных потерях, но, конечно, никогда не думала, что это может коснуться лично меня: потерей заканчивается всего 15-20% беременностей – это ведь так мало. Я думала, что морально была хоть как-то готова к бесплодию, но к смерти ребёнка подготовиться невозможно. 

Примерно на 5-6 неделе я встала на учёт в женскую консультацию, начала сдавать положенные анализы, обходить врачей. Тогда же я сделала первое УЗИ: эмбрион прикрепился, и сердечко бьётся. Я плакала от счастья на плече у мужа, глядя на это едва различимое пятнышко, и очень хотела защитить его, ведь он такой крошечный. Результаты УЗИ придали мне ещё больше надежды, что дальше всё будет хорошо. К сожалению, эти надежды были ложными.

25 февраля был морозный, очень солнечный день, я рано утром уехала в женскую консультацию на плановый осмотр. Начиналась десятая неделя. Я очень ждала двенадцатой, чтобы, наконец, сообщить всем хорошую новость и символически подарить мужу на 30-летие свой беременный животик, как он мечтал. 

Во время планового осмотра гинеколог сказала, что мои анализы в норме и после осмотра на кресле отправила на УЗИ послушать сердечко. Она даже записала меня на УЗИ на 12 неделе на15 марта. Из-за этого у меня не возникло даже мысли, что что-то идёт не так.

Я пришла в кабинет УЗИ, врач приступила к процедуре, начала озвучивать какие-то цифры, вывела звук в динамики – это было глухое эхо, но я не поняла, что это значит. Только когда мне сказали, что сердце моего ребёнка не бьется, я осознала, что вместо эха должна была услышать стук. Я вернулась в кабинет для осмотра, и гинеколог сообщила, что моя беременность не развивается, нужно ехать в стационар, где из меня извлекут плод. Было ещё что-то о том, как дальше будет происходить лечение и когда можно будет снова беременеть, но я уже ничего толком не слышала. Я вышла из кабинета, села на скамейку и заплакала. Из кабинки туалета позвонила мужу, потом сестре. Потом мне позвонила мама. Их голоса дрожали.

Беда, о которой молчат

Я вернулась домой, муж встретил меня заплаканным. Он помог мне собрать вещи и отвёз в больницу. В приёмной мы прождали своей очереди около часа. Всё это время я, казалось, ничего не чувствовала, кроме страха.

Мне хотелось, чтобы мне поскорее сказали, что будет дальше и объяснили хоть что-то. Но ничего этого не происходило. День в больнице был суматошным: пациентки всё поступали и поступали. Это был настоящий конвейер, меня впервые поразили масштабы этой беды. Беды, о которой все молчат.

Врач на приёме была очень уставшей, медсестёр не хватало. Меня быстро и болезненно осмотрели на кресле. Я подписала согласие на вакуумную аспирацию. В больницах я никогда раньше не лежала, операций мне не делали, поэтому мой мозг переключился на страх за себя, а не боль от смерти ребёнка. И ещё я переживала за мужа: он оставался совсем один с этой новостью, ему было не с кем это обсудить, и я не знала, как его поддержать. Это разрывало мне сердце.

По-прежнему никто ничего не объяснял. Меня, наконец, заселили в палату, поставили укол с антибиотиком и сказали ничего не есть и не пить. В это время заселилась моя соседка – молодая женщина, у которой замерла вторая беременность подряд. Мы как-то сразу нашли общий язык. Она была первым человеком, с которым я смогла обсудить случившееся дольше минуты, это помогло мне не провалиться во мрак. Поначалу получалось даже немного шутить. Какого-то нездорового весёлого цинизма всей ситуации добавлял вид из окон нашей палаты на скульптуру «Мать и дитя». Я подумала, что чувство юмора у руководства больницы очень чёрное, а я любила чёрный юмор.

Спустя 6 часов ожидания позвали в операционную. Пришлось бежать – нас очень торопили. Перед операцией меня никто не консультировал и ничего не объяснял.  Больше всего меня волновало, будет наркоз общим или местным. Операционная оказалась маленьким кабинетом со старым советским кафелем. Внутри было много медиков – явно опустошённых после такого долгого и тяжёлого рабочего дня, мне было их жаль. Они обсуждали маленькие зарплаты и большую занятость, со мной никто толком не говорил. Самым ужасным сюрпризом для меня оказалось, что к креслу привязывают ремнями, как в психиатрической больнице. У меня чуть не остановилось сердце, потому что я подумала, что наркоз будет местным и я буду смотреть, как извлекают моего ребенка. Но наркоз всё же был общим, и я перенесла его довольно легко. Сама аспирация, как оказалось, продлилась меньше часа. Очень заботливые санитарки вернули меня на каталке в палату, и почти сразу на операцию ушла соседка. Её быстро привезли, и в первый и единственный раз я увидела её слёзы. Ужином нас не покормили.

После аспирации

Первый день закончился очень быстро, у меня не было времени на слёзы и рефлексию. Видимо, я настолько устала, что даже получилось заснуть. На следующий день я проснулась около 6 утра от того, что моё лицо затапливают горячие слезы: я осознала последствия операции, осознала, что мой ребёнок мёртв и находится вне моего тела где-то среди медицинских отходов, что моя грудь – единственный видимый признак моей беременности – «сдулась». Я поняла, насколько сильно я люблю своего ребёнка, и как невыносима тоска по нему. Я стала совершенно по-другому воспринимать своё тело. Я чувствовала себя выпотрошенной, мне казалось, что, кроме ребёнка, у меня забрали матку, а в области живота у меня сквозная дыра. Я почувствовала, что моё тело мне не по размеру, что моему сердцу стало больно биться, что я совершаю усилия, чтобы дышать. Хотя мои руки и ноги работали, мне казалось, что они стали хрупкими, как сухие веточки, и что, если меня кто-то обнимет, меня не станет. Мне стало страшно смотреть на себя ниже пояса. Я пошла плакать в туалет, слёзы стекали на плитку, лужица всё расползалась. Очень хотелось кричать в голос, но было негде. 

В ту же ночь к нам в палату заселили беременную женщину на сохранение. Это было вторым больничным шоком для меня. Каково женщине, которую только что выскоблили, видеть беременный живот, а беременной – видеть слёзы тех, кто потерял ребёнка? Но девочки держались. Они были гораздо сильнее меня. Чуть позднее к нам присоединилась женщина, пришедшая прерывать здоровую беременность.

Второй день я в целом помню очень плохо. Раньше я даже представить себе не могла, что может быть столько слёз, что они могут не заканчиваться. Кое-как заставила себя поесть. На третий день утром истерика повторилась: я снова пошла в туалет и смотрела, как растекается лужа из слёз по плитке. Всё это время в больнице творилась обычная суета. В туалет то и дело заходили другие девушки и женщины, и все они, конечно, слышали, как я плачу, но никто не спросил, что случилось, чем мне можно помочь. Иногда мне хотелось подойти к кому-нибудь из них в коридоре, схватить за плечо и умолять: «Пожалуйста, помоги мне. Пожалуйста, помоги». Но я казалась себе привидением и телесно ощущала себя так же: будто меня убили, и от меня осталась только тень. А разве может тень схватить кого-то за плечо и просить о помощи?

И всё же я разрешила себе горевать, насколько это возможно в условиях больницы. После утренней истерики на третий день случился шок – слёзы перестали течь, и это испугало меня. Это сейчас я знаю, что психика решила дать мне передышку. Я обратилась в фонд «Свет в руках», о котором я знаю благодаря изданию «Такие дела», вступила в чат поддержки женщин, потерявших детей. Я написала своей знакомой психологу. Я знала, что у неё с мужем тоже была перинатальная потеря, но срок у неё оказался большой — 24 недели. Она внимательно меня выслушала, откровенно рассказала о своём опыте, дала несколько советов как психолог, это дало мне чувство опоры. Настоящим чудом оказалась моя соседка по палате – та, которая тоже с замершей беременностью. Мы болтали часами на разные отвлечённые темы, и только благодаря ей я не всё время лежала овощем в палате. Конечно, меня, как могли, поддерживали родные. Но сейчас мне кажется, что потеря беременности навсегда отделила меня от мира людей, не узнавших этой боли. 

Возвращение в реальность

За неделю я очень привыкла к больнице. Казалось, прошёл целый месяц. Когда пришло время выписки, я кое-как заставила выйти себя за порог: вся реальность будто обрушилась на меня. Я почувствовала едкие запахи с дороги, я увидела своего мужа, который попытался поддержать светский разговор, но это лишь раздражало меня. В моей голове застыл этот вопрос: «Смогу ли я любить тебя?». Мне не хотелось ни объятий, ни поцелуев, и они до сих пор даются мне с трудом. Я поняла, что стала другой. На остановке у больницы я увидела маленькую девочку с мамой и расплакалась. Я поняла, что вернулась в реальность, в которой я не почувствую тепло маленькой любимой ладошки. И всё же я не могла налюбоваться на эту девочку: какое это чудо — ребёнок. Живой и здоровый.

Перед выпиской врач ещё раз подчеркнула, что замершая беременность может произойти с кем угодно, и что это результат естественного отбора. Я поняла, что не могу принять это: мой ребёнок – не генетический мусор. Он был, есть и будет. Может быть, вне материального тела, но он будет всегда. А я всегда буду мамой.

Я зря думала, что он решил не рождаться у такой, как я, зря думала, что я его недостойна. Разве произошла бы моя беременность, если бы он не хотел быть именно моим ребёнком? Эта мысль пришла ко мне не сразу. Но как только я немного пришла в себя, я поняла, что даже в таком ужасном горе в моём сердце есть не только боль, но ещё любовь и благодарность. Я всегда буду любить, помнить и благодарить своего ребёнка за то, что он случился, за то, что он показал мне любовь, которой я не знала раньше, за то, что я изменюсь, стану мудрее, а моё сердце будет гораздо больше.

Я всегда буду любить, помнить и благодарить тех людей, которые помогли мне пройти через 7 дней ада – моя семья, мой муж, моя соседка, знакомая девушка-психолог и совершенно незнакомые мне девочки из чата поддержки «Света в руках» —  все они смогли подобрать правильные слова, не стали ранить меня, давить, не стали задавать бестактных вопросов. Я пытаюсь быть благодарной врачам за то, что они сделали то, что было нужно. 

Сейчас я только в начале пути к свету, по крайней мере, я надеюсь на это. Каждый раз, когда на небе появляется солнце, я думаю, что мой малыш передаёт мне привет: «Мамочка, я здесь, у меня всё хорошо. Пусть у тебя сегодня будет хороший день».