Дети, которые живы любовью

18 декабря 2018 года я вышла из клиники репродуктивной медицины, зная, что внутри меня 2 крошечные жизни. Жизни, за которые я теперь в ответе, и которые способны принести столько счастья, сколько сможет вместить только сердце матери. Тогда я морально готовила себя ко всем сложностям, которые только может нафантазировать беременная женщина. Но я была готова к ним, и это было главное.

Уже через несколько дней я с удовольствием ела мандарины с паштетом и прочие обычные для беременных женщин деликатесы. А через неделю анализы все подтвердили – у меня будет двойня. Еще неделю спустя начался мой персональный ад. О стандартном токсикозе речи не шло, я лежала буквально овощем, испытывая все симптомы жесточайшего отравления, которые буквально распространялись по телу.

Борьба за малышей

Первое УЗИ, первая фотография – малыши в порядке. Но через несколько дней началось кровотечение. Врач рекомендовал препараты, которые помогут справиться, и кровотечение остановилось. Однако через несколько дней я узнала, что сердечко одного из малышей остановилось. Я очень хотела двойню, но о погибшем ребеночке плакала буквально 2 дня, понимала, что один еще жив и мне придется бороться за него. Правда, каждое УЗИ, где было видно, как растет один и остается замершим другой, буквально разрывало мое сердце. До 16 недели мы видели его, пока он не растворился, оставив в напоминание о себе только одну фотографию и шрам в моем сердце. Ранило буквально все – неумелые слова о том, что так часто бывает, фотографии двойняшек, расставленные по всей клинике (а ведь раньше они так вдохновляли), даже сама мысль о том, что внутри меня замершая жизнь.

Со вторым малышом все было отлично. Он был просто идеальным ребенком по всем параметрам. Я делала УЗИ чаще, чем обычно. Меня преследовал тяжелый токсикоз, при котором каждый день был пыткой, но в остальном все было отлично. После 14 недели стало легче. Наступила весна, и я стала гулять, говорить с сыном, мы дали ему имя. Животик рос, и я точно знала, что теперь все будет хорошо.

8 мая 2019 года я пошла к своему врачу, который вел беременность, и сказала, что больше не чувствую себя беременной. Мне стало также легко, как и после смерти первого ребенка. Врач и медсестра не отнеслись к моему заявлению серьезно, но я настаивала и в итоге получила направление на УЗИ и прослушивание сердцебиения. Я провела в очереди почти 2 часа.

Когда я лежала на кушетке, в кабинете находилась еще одна беременная девушка на позднем сроке. Слова врача «Эля, выйди пока в коридор, пожалуйста» сказали мне, что все кончено. Мне она сказала только: «Надо же, такой красивый малыш, но сердцебиения нет». Я была на 22 неделе беременности. Мне выдали направление в роддом, я поехала домой, чтобы собрать вещи.

Подпишитесь на рассылку

ПОДПИСАТЬСЯ

Помочь фонду

Муж примчался, как только смог. Мы вместе пешком шли в роддом и плакали.

В роддоме меня приняли на удивление хорошо. Помню, правда, как врач пыталась выяснить у меня, от какого входа я пришла в кабинет, а я только повторяла: «Я не знаю, как мы шли сюда, я ничего не помню». Повторное УЗИ показало, что беременность замерла на 20 неделе. Причины у этого не было. Просто внезапная внутриутробная смерть.

На следующий день, 9 мая, меня, беременную мертвым ребенком, отпустили домой. Сказали, что рожать буду на следующий день, дали таблетки и проводили. Это был самый страшный день в моей жизни. В гости приехала беременная подруга на таком же сроке – разница всего 2 дня. И мы гуляли в сквере, играла музыка. Люди гуляли со своими детьми, подруга со своим живым малышом внутри, а я со своим мертвым. Ужасный день.

10 мая, в пятницу, рано утром я сама пешком пошла в роддом. Понимала, что терять мне уже нечего. Нет ребенка – нет страха. Оказалась в отдельной палате, потом ходила по коридору со сватками. Хорошо, что я лежала не в родильном, а в гинекологии, где находятся девочки на сохранении на ранних сроках, так что криков детей и женщин не слышала. В начале первого часа я родила. Мальчик, 490 грамм, 20 см. Я его не видела.

mde

После родов у меня началось сильное кровотечение, которое врачи не могли остановить практически 3 часа. Мне было все равно. Хотелось только, чтобы меня поскорее отпустили с кресла. Все были добры ко мне, но боль внутри была такая, что одной только добротой было не обойтись. Правда сейчас я с теплотой вспоминаю, как прямо во время спасения моей жизни заботливая медсестра кормила меня шоколадным печеньем со сладким чаем. За такое отношение хочется сказать отдельное спасибо.

На выходные меня оставили лежать в больнице, в понедельник обещали отпустить. Матка была спасена, так что я могу иметь в дальнейшем детей. Выходные прошли тяжело. Я много говорила по телефону с мамой, вообще испытывала непреодолимое желание говорить о ребенке и ситуации.
В понедельник заведующий отделением сказал, что тело ребенка нужно отвезти в морг, и для этого я должна вызвать такси, а медсестра его отвезет.

Я попросила посмотреть, мне разрешили. Завели в манипуляционную, в которую я несколько раз до этого заходила, и из маленького холодильника достали бокс. В нем был мой сын.

Никогда не пожалею о том, что посмотрела на него. Несмотря на все предупреждения, что зрелище это малоприятное, и такую картину многие потом не могут забыть годами, единственное, что я подумала, глядя на него – это самое прекрасное, что я видела в своей жизни.

Моего сына увезли, меня отправили домой и начался долгий и непростой период, который, наверное, продолжается до сегодняшнего дня. Прошло уже некоторое время, а я до сих пор терзаюсь так, как может терзаться только мать, потерявшая любимого сына. Мои дети навсегда изменили мою жизнь, хотя и стали ангелами так быстро.

Да, сегодня уже легче, чем вчера. Время идёт, ничто не забыто, но остается в моем сердце теплым воспоминанием, которое хочется хранить и беречь. Я верю, что стала мамой своих детей несмотря ни на что, и они навсегда останутся в моем сердце и в нашей памяти. Верю, что однажды еще раз почувствую внутри себя жизнь. Жизнь, которую на этот раз смогу дать.